Часть 2
Говорят сегодня некоторые, что надо было сдать Ленинград, что под немцами мы бы лучше жили. Как можно говорить такое о стране, в которой ты живешь? У меня в голове не укладывается. Сами ленинградцы умирали молча. О таком никто даже не думал. Нас-то вывезли в конце августа 42-го года. А остальным еще предстояло пережить 43-й. Когда даже кольцо прорвали, легче, наверное, не стало. А дорога жизни – она же много жизней и унесла тоже. С риском шли люди.
Я такие заявления принять не могу.
…В эвакуацию нас везли через освобожденные территории. Ехали мы в товарных вагонах. Я на станциях любила смотреть в окошечко. Люди подходили к нашим вагонам, просили еду. Я помню, стояли на каком-то полустанке, и подошли маленькая девочка с братиком. Я достала горбушку нашу и бросила им. Говорю: «Лови!». Мы, выехавшие из блокады, тут уже сами помогали детям.
Привезли нас в Алтайский край, разобрали по квартирам местные жители. Запомнился пшенный суп на молоке – откармливали нас там (смеется). Очень доброжелательные все люди были
Моя внучка 9 мая звонила и поздравляла с Днем Победы. Я сказала, что моего-то вклада в Победу нет, я не имела к этому особого отношения. Наша задача была выжить. Мы – дети войны. Она сказала: «Вы со своей задачей хорошо справились, если бы вы не выжили, то не было бы нас». Где-то она права, не было бы сына, не было бы внучек, не было бы правнуков, у меня уже два правнука есть.
Когда кончилась война, мы самостоятельно добирались до Ленинграда. Кронштадт не очень пострадал. Я больших разрушений не помню. К маме пришли папины сослуживцы, рассказали о том, как погиб отец. Напротив Петровского парка стоял большой крейсер «Петропавловск». В войну он назывался «Марат».
Буксир отца стоял рядом, подвозили, наверное, что-то, и в этот момент в «Марата» попала бомба, в носовую часть. Броней засыпало суденышко отца.
Этот «Марат» потом всю войну стрелял из своих бортовых орудий, продолжал защищать. Потом его отбуксировали в Кронштадт.
Я закончила восьмилетку, в 16 лет уже работала телеграфисткой. После войны было все-таки трудновато, и обучение с восьмого по десятый класс было платное, непродолжительное время, но было.
На телеграфе я познакомилась с мужем. Это романтическая история (смеется). Мы познакомились заочно. Моряки, выпускники мореходного училища в Риге, были откомандированы в Кронштадт. Они все время околачивались на телеграфе. И один из них познакомился со мной, его все называли Витенькой. Он и рассказал моему будущему мужу: «Я познакомился с девочкой, с Людочкой! У нее такая шляпа!» Он зациклился на этой шляпке, всем про нее говорил. Недавно я нашла фотографию, где я в той самой шляпке!
Лейтенанты толпой ходили смотреть на меня! А муж мой будущий упорно не шел. Мы уже знали друг о друге. Мне очень хотелось на него посмотреть, что это за Геральд такой, что не хочет со мной знакомиться. Это было в День Военно-Морского Флота. Я после прогулки пришла домой. А там сидит мой брат, товарищи и незнакомый парень. «Это Гера. Познакомься!» Я говорю: «Вот ты какой, Гера!» А он: «Вот какая ты, Людочка!» Я ему: «Вот такая!» Это было в 53-м году, а в 54-м, в апреле, вышла замуж за него. Он получил назначение в Ригу. Я приехала к мужу в июле только. Причем по телеграмме: «Приезжай, уходим в море». Меня по такой телеграмме уволили без проволочек с работы.
Так и осела в Риге. Закончила заочно девятый, родился сын. Затем заочно закончила Калининградский технический институт рыбной промышленности и хозяйства. Получила диплом инженера-экономиста. Работала на Морском заводе, потом в конструкторском бюро управления Рыбной промышленности Западного бассейна. До выхода на пенсию.
Все спрашивают, что такое быть замужем за военным? Когда родился сын, в июне 55-го, муж был в море, он меня не встретил из роддома, я так тогда обиделась! Думала, что никогда ему этого не прощу. А он же не виноват!
Из тридцати лет совместной жизни дома он был очень немного.
Умер на Сахалине, рак легких. А до этого он тонул, простудился очень. У него там было зверобойное судно, к этому времени муж уже не служил.
Сына поднимала одна, но трудностей особых не заметила. Мы, наверное, народ закаленный все-таки, блокадники.
А хотите, стихами расскажу о себе? Я не пишу стихи, они просто иногда приходят. Моя жизнь вся уложилась всего в семь четверостиший:
Могла ли себе представить
Девочка из Кронштадта,
Что судьба заставит
Жить в не России когда-то.
Это «когда-то» настало –
Как гром среди ясного неба –
Той страны не стало…
Кому-то на потребу.
Могла ль та смешная девчонка
Знать, что такое случится,
Когда помчалась вдогонку –
Счастливая – за своим принцем?
И вот красавица Рига,
Все складывается отлично.
И жизнь без особой интриги
Протекает привычно.
Семья, учеба, работа,
Те года не охватишь взглядом,
Обычные заботы.
И Родина везде рядом.
О ней тогда и не думалось –
Само собой разумеется,
И вдруг однажды проснулась
В чужой стране. Не верится!
Давно уже нет той девчонки,
Есть прабабушка за границей.
Одинокая старушонка.
Могло ли такое присниться?
Вот и вся моя жизнь. А здесь, в Козельске, я доживаю. Я приехала сюда к месту захоронения моего сына. У меня других мотивов нет.
Ваш комментарий будет первым