Газета Козельск - Статьи - Море, романы, исковерканная душа. Продолжение автобиографических записей журналистки Нины Соловьевой 📜

В предыдущих девяти публикациях:

Нина Георгиевна в военные годы вместе со своей матерью была выслана в Сибирь после расстрела отца. Семья поселилась в Красноярском крае, в деревне Ермиловке. Окончив школу,  девушка отправилась учиться дальше и поступила в сельхозшколу в Истре. Завершив обучение, Нина попадает по распределению на работу в Московскую область, в совхоз «Городище». После не сложившихся отношений с руководством совхоза и потери работы Соловьева снова оказывается на малой родине – в Калужской области. Здесь, в Угодске, ныне городе Жукове, она садится за парту в агрошколе, где начинается беззаботная студенческая жизнь. Это – легкие влюбленности, ни к чему не обязывающая переписка с молодыми людьми, сдача экзаменов и поездки в дом отдыха и Москву. После окончания сельхозшколы Нина получает распределение в город Киров Калужской области. Но почему-то переезжает в Козельск, где поселяется с мамой и устраивается на работу в школу механизаторов.

В сегодняшней «серии»: поездка в дом отдыха в Евпаторию, очередные разочарования в жизни, болезни, взаимная ненависть к прибалтам, поступление в вечернюю школу, Москва.

20 сентября, 1952 год

В конце июля дали путевку с 18 августа – 16 сентября в Евпаторию, в Крым. Поехала с каким-то тяжёлым чувством. Доехала хорошо, но сразу же разочаровалась в Крыме. Голая степь выжженная, песок, ослепительное солнце. Растительность скудная. Травы на земле нет. Пыль мелкая…как зола серая кругом.

Поместили меня в палату. Люди хорошие. Кроме артистки. Подружились мы с Натальей – женщина из Омска, очень веселая и простая. Питание в столовой очень даже неважное. Аппетита нет. Сначала очень скучала, не находила себе места. Хотела даже уехать с земляком. Потом привыкать стала к «климату».

Вначале походила с Николаем, затем через 3 дня разошлись. Встретила Володьку (Дролю) – ну с этим каждый день ругались.
И жить друг без друга не могли. Один раз катались на лодке вчетвером: я, Вовка, Наташа и Михаил. Так весело, все время песни пели. Далеко в море заплыли, а волны были. Я очень боялась и, можно сказать, дрожала. А море синее и солнышко яркое!..

Ещё, наверное, запомнится, как мы катались на катере. Поехали на раковое поле – там стоит памятник морякам-десантникам, погибшим при взятии Евпатории. Лежу, сплю после обеда, слышу: играет аккордеон. Я вскакиваю, одеваюсь побыстрее. Выбегаю – сидят на лавочке тетя Настя и Вовка. Я ему: «Поедем». Он: «Да в другой раз». Я говорю: «Поедем сейчас». Он побежал, оделся быстро. Мы побежали с ним бегом к катеру. Прибежали самые последние. За нами ещё бежал Корнееч «Ялтинский». Поехали часов в половине шестого.

Всю дорогу пели песни, играл аккордеон. Весело. Очень красиво в открытом море. Чайка за нашим катером летела. Приехали туда, посмотрели памятник, там много камешков. Я и Володька собирали мне камешки. Обратно ехали при заходе солнышка. Очень красиво! Море разными цветами играло, и волны были небольшие. Вообще, время провела как следует.

Ещё были ребята хорошие, в общем – не ребята, все они женатые, но, как говорится, за семафор заехал – то и не женатый и не замужняя. Такая тенденция в санаториях и домах отдыха. Отдохнула душевно от школы. Володька – хороший парень. Душа. И очень красивый. Хохол, фамилия Босых.

Лечилась я грязью и в рапных ваннах сидела. Вроде лучше. Проводами осталась очень довольна. Проводили меня как положено. Сходили с В. на стрелку. Потом он поехал провожать меня до вокзала. Попрощались и расстались навсегда. У меня даже нет его фото. Но, надеюсь, пришлет. Всему конец.

Вспоминаю веселую компанию, когда мы ходим вчетвером. Что мы творили с Наташей! Есть, что вспомнить. Доехали обратно хорошо – и опять работать, школа.

Всё.

Море, море!!!

Как я люблю тебя!!!

Какой простор, какая ширь, и какая свобода!!!

Свобода! Как много значит это слово для меня.

Море

Оно меня зовет

Море! Которое я никогда не перестану любить!

Море, я пою о твоем просторе.

Пусть идут года, но

Я верен тебе всегда.

Морская душа

1954 год

«Можно улыбаться, улыбаться – и быть мерзавцем». Шекспир, «Гамлет».

Гадко и пусто

Июнь, 1954 год

Как ни странно, но стала посещать танцы. Правда, какой-то стихией. То вдруг хожу-хожу, даже в середине недели, а то навалится апатия – и никуда не хочется выходить. Все кажется пусто и ничего не нужно.

Работаю без отпуска и чувствую, что необходимо проветриться.

От скуки ради завожу романы. Так просто. У меня такая натура: поближе ознакомиться с людьми, узнать их мнения о жизни, а сама же о дальнейшем не думаю.

Хотя, правда, попадаются незавидные клиенты. Один, ст. лейтенант Стёпа, еще, правда, может быть, подходящий, но он не ахти как обращает на меня внимание.

Многие (ред.: неразборчиво) так вроде поглядывают.

В.П., может быть, даже и искренне относится, но он, во-первых, меня абсолютно не интересует. От скуки ради и от страха позволяю провожать до дома. Все это – муть. Которая окружает меня паутиной и засасывает.

На всё стала смотреть сквозь пальцы, даже на себя удивляюсь.

С ребятами стала болтать и крутить до некоторой степени.

Мечты, мечты, где ваша сладость?

Стала встречать разочарованных людей, а думала, я одна разочарована жизнью.

Правда, в данный момент жаловаться особенно-то не на что. Питаемся мы хорошо. Одеваюсь, хоть может и не так хорошо, но удовлетворительно.

2 года не была в Москве. Хочется съездить.

Хлопочу насчет путевки. Но на юг поехать не придется, если только где-либо вблизи, как в Краинку Тульской области. Что ж, у меня стали такие мысли, что пока ещё молода, надо брать всё, что можешь.

Пусто. Не от души.

А что я видела в жизни? С 13 лет исковеркана детская душа, которой ясно открылась вся ложь жизни и обман.

«Не буди того, что отмечталось,

Не волнуй того, что не сбылось,–

Слишком раннюю утрату и усталость

Испытать мне в жизни привелось».

С. Есенин

Октябрь, 1954 год

Была в санатории «Пярну». Эстонская ССР. Проезжала 2 раза Ригу. Изучаю географию воистину лично. Покаялась, что поехала не через Ленинград. Нужно было бы посмотреть на вторую столицу. Мечта!

Время провела ничего – хоть, безусловно, климат и сама природа, да и сам санаторий куда бедней южных.

А особенно, что мне не понравилось – это люди: эстонцы и латыши. Они имеют полное презрение к русским. Они ненавидят русских не только в душе, но и открыто. Сестры в санатории и в лечебнице относятся к русским броском, швырком. Я одной хотела в морду надавать за то, что она мне не сделала грязей.

Кормили нас, можно сказать, отвратительно, и у меня все время болел желудок. Но народ мы воинственный. Написали акт о том, что мяса не додавали, подняли на ноги всех врачей.

От Эстонии, да и в том числе, Латвии впечатления у меня остались не очень- то важные. Климат сырой, какой-то промозглый. Все время моросил дождик – и маленький, и большой.

Приехала. Пошла в 10 класс вечерней школы. Трудно, особенно по математике. Как пень, ничего не знала… и еще подзабыла. Преподаватель исключительно гадкий. Чурка с глазами. Никакого педагогического подхода. Хожу, повторяю.

Класс (состав учащихся) плохой – недружный. Есть музыканты, ребятки молоденькие. Эти ничего, посмеялись с ними.

Большие трудности пришлось мне испытать. Давала в своем училище иногда по 10 часов и бежала, порой не евши, в вечернюю школу. Надо сказать без прикрас, что работать и учиться – очень трудно. Конечно, какая работа, но моя работа требует умственного труда. И поэтому иногда (а может, и всегда) очень утомлялась.

Класс 10 «Б» – недружный. Поэтому делиться какими-либо мнениями с кем-либо – ясно, не делилась. Перемены – 5 минут, и вот за эти 5 минут кое-как похватаешь через строчку заданный материал. Откровенно говоря, я еще никогда так плохо не училась, как здесь, в вечерней школе.

Математика совсем забыта. Притом попался такой учитель, что я с ним в отношениях «на ножах». Обоюдно были «неравнодушны» друг к другу. Он меня ненавидел всей душой, и я его также «любила».

На протяжении всего учебного года мы с ним так и жили. У него нет подхода к учащимся. И объяснять он не умеет.

В классе у нас есть такой капитан, Агафонов. Вот мы с ним ругаемся каждую минуту – вплоть до того, что даже на уроке слепливаемся. Он получает 2,5 тысячи и думает, что все можно купить. Правда, он и подкупил всех учителей и ассистентов. Вытащит пачку денег и говорит: «Всех куплю». А еще его слова: «Надо уметь работать».

Со всеми выпивал, но, говорят, так пил, что не на свои, а на чужие. Крылатые слова, которые придется запомнить. Ведь действительно, можно подкупить каждого, даже за 100 грамм.

Испытания проходили «исключительно». Еще нигде я так не сдавала. До такой степени никогда шпаргалки не доходили. Перед испытаниями один артельный офицер, Молдованов, распределил билеты – кому какие, чтобы, значит, сдавать по шпаргалкам. Ухитрялись передавать всем. Только на химии Галя Федотова засыпалась. Подошел ассистент и отобрал шпаргалку.

Офицеры наши – свиньи, эгоисты. Я их ненавижу из-за того, что они много о себе понимают. И перед ними преклоняется начальство. Только двоих уважаю. Эти ребята симпатичные. Вернее, мужики. Это Саша Головин и Вова Корнеев. Ничего мужички.

Головин мне симпатизирует. Всегда: «Нина, Нина». Капитан, выдержанный и умный мужик, жена и двое детей.

Почти все испытания проболела. Физику не сдавала. Перед физикой сдавала алгебру и так волновалась, что даже заболела. Опять вступил в плечо (сначала в правое, а затем в левое) радикулит. Слегла. Привязалась ангина – сразу все напасти.

Алгебру, думала, провалю. Потому что, надо сказать, я ее совсем не знала. Перед этой алгеброй ходила, как пришибленная. Хотела купить Карпыча. Один раз подождала его и по-хорошему стала разговаривать. Он говорит: «Раз Вас допустили до испытаний, то сдадите».

Давал тонкий намек на подарок – вернее, не тонкий, а говорил открыто. Я ему пообещала золотые горы, т. е. сказала: «Безусловно».

Испытания подходят. Учу безустанно. Мама говорит: «Сходи к директору, попроси, чтобы подсунул билет».

Директор – мужик хороший, всегда за меня. Он сам против Карпыча и завуча Гороховой. Ну, я с ним почему-то разговаривать не боюсь. Пришла к ним в дом. Он мне сам сказал: «Какой билет знаешь?». Я ему назвала 4 билета, которые полегче. Он сказал, что что-нибудь сделает. Я стала усиленно готовить эти четыре билета. У меня остался вечер и утро. Думаю: «Буду действовать на «Ура».

А эти дни ходила, сама себя превозмогала – болела.

Пришли с огромными букетами цветов. Сначала сдавали без Карпыча. Меня не вызвали, минут через 20 пришел Карпыч. Я смотрю за директорской рукой. Вызвали. Он мне карандашом на билет показал. Не знаю, видел Карпыч, но ученики не видели. Я спиной загородила все. Взяла восьмой билет. Стала готовиться сначала на парте, затем у доски. Конечно, все сдула со шпаргалки. Карпыч ушел. Для меня остается загадкой: специально он ушел или кто-то, говорят, его позвал? У меня потом спрашивают: «Ты никого не подговаривала, чтобы его вызвали?». Я отвечала без него.

Ответила на 4, но не помню, как. Как сквозь сон. Пришла домой – и меня затрясло, слегла на 5 дней в лежку.

Физику пропустила. Историю и химию сдавала больная. На выпускной вечер не ходила. Да там только бы нервничала. Одна несправедливость. Но все-таки аттестат зрелости получен.

В 20-х числах августа ездили сотрудники уч. в Москву на ВСХВ. Но в Москве всегда как ишак. Выставку я лично смотрела один день. Замучилась, как не знаю кто. Ходили мы с Катей нашей, библиотекаршей.

Вот идем, идем, и нет силы. Сядем на первых же попавшихся приступках павильона. Богатство колоссальное. Красивые фонтаны: «Дружба народов», «Каменный цветок», «Колос».

Выставка, конечно, оставила большое впечатление по своей красоте, но очень уж замучалась.

Ночевала, где придется: у т. Кати, у Кати, у Шурки в Подлипках… и эта ночевка меня больше и губила. Ездила в Балашиху, сдала документы в институт. Как встретили – мне очень понравилось, и, главное, они меня обнадежили, что обязательно меня примут.