Знакомство с творчеством
Идеи Достоевского оказали большое влияние на формирование мировоззрения великого князя Александра Александровича, будущего императора Александра III. «Живи так, как если бы от тебя зависела судьба мира», — этой хорошо известной формуле Достоевского великий князь, а позднее — император, старался следовать всю свою жизнь. Не случайно он получил в истории имя Царя-миротворца.
На фоне политической нестабильности в России во второй половине XIX в. в работах философов, писателей, общественных и политических деятелей все чаще и громче звучали рассуждения о национальной идее. Достоевский, в чем сходится большинство российских специалистов в области русской философии и общественной мысли, был первым мыслителем, который ввел в литературу термин «русская идея».
Великий князь Александр Александрович познакомился с романом Достоевского «Преступление и наказание» в конце 1860 г., прочитал его с огромным интересом и познакомил с ним цесаревну Марию Федоровну. После выхода в свет в 1873 г. отдельным изданием романа «Бесы» обер-прокурор Победоносцев дал понять писателю, что им интересуются цесаревич и цесаревна. По совету Победоносцева Достоевский послал августейшей паре «Дневник писателя», а также только что опубликованное произведение «Братья Карамазовы».
– «Стыдно за большую смелость мою…»
В конце 1871 — начале 1872 г. Достоевский написал свое первое письмо наследнику. Эта мысль была подсказана ему князем В.П. Мещерским, с которым Достоевский познакомился осенью 1871 г., а в начале 1872 г. стал посещать его «среды». В это время В.П. Мещерский пользовался особым вниманием наследника и часто бывал в Аничковом дворце.
Вскоре Достоевский, испытывавший большие материальные затруднения, получил от цесаревича первую денежную поддержку, которая была ему крайне необходима. «Получил денег, — писал Достоевский 4 февраля 1872 г. своей племяннице С.А. Ивановой, — и удовлетворил самых нетерпеливых кредиторов. Но совсем еще не расплатился, далеко от того, хотя сумму получил немалую…»
28 января 1872 г. Достоевский направил благодарственное письмо цесаревичу, в котором, в частности, говорилось: «Осмеливаюсь еще раз писать к Вашему высочеству, а вместе с тем почти боюсь выразить мои чувства: одолжающему, с сердцем великодушным почти всегда несколько тяжела слишком прямо высказываемая благодарность им одолженного, хотя бы и самая искренняя. Чувства мои смутны: мне и стыдно за большую смелость мою, и в то же время я исполнен теперь восхищения от драгоценного внимания Вашего высочества, оказанного просьбе моей. Оно дороже мне всего, дороже самой помощи, мне оказанной Вами и спасшей меня от большого бедствия…» Заканчивалось письмо словами: «С чувством беспредельной преданности осмеливаюсь пребыть Вашего императорского высочества покорнейшим слугою. Федор Достоевский».
Предостережение от революции
Когда в начале 1873 г. вышли отдельным изданием «Бесы», Достоевский через К.П. Победоносцева послал их цесаревичу. В этом произведении писатель в предвидении судьбы России показал тех, кто готовил ее гибель — в лице Петра Верховенского и его единомышленников из «Тайного общества» с «центральным комитетом» в Женеве, с их заветными планами в отношении русского населения:
«Все рабы в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное — равенство…», «…мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат…», «…народ пьян, матери пьяны, церкви пусты…», «…разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, самолюбивую мразь — вот чего надо…»
10 февраля 1873 г. Достоевский написал наследнику третье письмо. В примечаниях к письму Анна Григорьевна Достоевская писала, что «его Высочество всегда интересовался произведениями Федора Михайловича, в разговоре с К.П. Победоносцевым выразил желание знать, как автор «Бесов» смотрит на сие произведение. В начале 1873 г. вышло отдельное издание этого романа, и тогда через К.П. Победоносцева Федор Михайлович поднес книгу его Высочеству, сохранив подношение выше написанным письмом».
В письме Достоевского наследнику были следующие строки: «Мне льстит и меня возвышает духом надежда, что Вы, государь, наследник одного из высочайших и тягчайших жребиев в мире, будущий вожатый и властелин земли русской, может быть, обратив Ваше малое внимание на мою попытку, слабую, я знаю это, но добросовестную, изобразить в художественном образе одну из самых опасных язв нашей настоящей цивилизации, цивилизации странной, неестественной и несамобытной, но до сих пор еще остающейся во главе русской жизни».
Зная от Победоносцева и Аксакова, что цесаревичу близки идеи русской самобытности, Достоевский вскоре пишет ему новое послание, в котором объясняет, что заставило его написать роман «Братья Карамазовы»: «Это — почти исторический этюд, которым я желал объяснить возможность в нашем странном обществе таких чудовищных явлений, как нечаевское преступление. Взгляд мой состоит в том, что эти явления не случайность, не единичны, а потому и в романе моем нет ни списанных событий, ни списанных лиц. Эти явления — прямое последствие вековой оторванности всего просвещения русского от родных и самобытных начал русской жизни».
16 ноября 1876 г. Победоносцев по просьбе Достоевского передает цесаревичу публикации «Дневника писателя» с сопроводительным письмом, в котором говорится: «Ф.М. Достоевский просит меня представить Вам при письме его к Вашему высочеству вышедшие до сих пор номера издания «Дневника писателя»; исполняю это с охотой и притом позволяю себе обратить внимание Ваше на это издание Достоевского. В нем немало статей, написанных с талантом и с чувством. Вашего Высочества верноподданный, К. Победоносцев. 16 ноября 1876 г.»
В своем письме наследнику престола Федор Михайлович обращает его внимание на значение для России и ее культуры «русской идеи»: «Нынешние великие силы в истории русской подняли дух и сердце русских людей с непостижимою силой на высоту понимания многого, чего не понимали прежде, и осветили в сознании нашем святыни «русской идеи» ярче, чем когда бы то ни было до сих пор… Не мог и я не отозваться всем сердцем моим на все, что началось и явилось в земле нашей, в справедливом и прекрасном народе нашем. В «Дневнике» моем есть несколько слов, горячо и искренне вырвавшихся из души моей, я помню это…»
Нестандартная аудиенция
Цесаревич и 32‑летняя цесаревна Мария Федоровна стали поклонниками творчества Достоевского. Марии Федоровне трижды довелось встретиться с писателем. Наследник давно имел намерение лично познакомиться с Федором Михайловичем. Обер-прокурор Победоносцев со своей стороны неоднократно говорил цесаревичу, что и Достоевский хотел быть принятым в Аничковом дворце. Встреча Достоевского с наследником престола и цесаревной в Аничковом дворце состоялась 16 декабря 1880 г. 9 декабря 1880 г. Победоносцев писал Достоевскому: «Почтеннейший Федор Михайлович. Я предупредил письменно великого князя, что вы завтра в исходе 12‑го часа явитесь в Аничков дворец, чтобы представиться ему и цесаревне. Извольте идти наверх и сказать адъютанту, чтоб об вас доложили и что цесаревич предупрежден мною».
Дочь писателя Л.Ф. Достоевская вспоминает об этой встрече: «Будущий Александр III очень интересовался всеми русофилами и славянофилами, ожидавшими от него крупных реформ. Достоевский также хотел с ним познакомиться, чтобы поделиться своими идеями по русскому и славянскому вопросам, и отправился в Аничков дворец, который был обычно резиденцией наших наследных Великих князей. Их высочества приняли его вместе и были восхитительно любезны по отношению к моему отцу.
Очень характерно, что Достоевский, пылкий монархист в тот период жизни, не хотел подчиняться этикету двора и вел себя во дворце, как привык вести себя в салонах своих друзей. Он говорил первым, вставал, когда находил, что разговор длился достаточно долго, и, простившись с цесаревной и ее супругом, покидал комнату так, как он это делал всегда, повернувшись спиной… Наверное, это был единственный раз в жизни Александра III, когда с ним обращались как с простым смертным. Он не обиделся на это и впоследствии говорил о моем отце с уважением и симпатией. Этот император видел в своей жизни так много холопских спин! Возможно, ему не доставило неудовольствия то, что в своем обширном государстве он нашел менее податливый, чем у других, хребет».
Почитатель памяти писателя
Цесаревич глубоко уважал и почитал Достоевского, «горячего проповедника, по словам Победоносцева, основных начал веры, народности, любви к Отечеству». Его глубокая религиозность была очень близка наследнику престола и его жене. Александр III хорошо знал произведения Достоевского. Об этом, в частности, пишет в своих воспоминаниях историк И.Е. Забелин. Во время открытия Исторического музея в Москве и осмотра его экспозиции Александр III с Марией Федоровной посетили комнату, где был размещен музей Достоевского: «Затем пошли в комнату Достоевского. Здесь Государь и великий князь много говорили о сочинениях Достоевского… Видно, знаком с Достоевским отлично».
Граф С.Д. Шереметев, историк, предводитель дворянства Московской губернии, констатировал, что «Достоевскому он (Александр III. — Ред.) придавал большое значение». Об этом свидетельствует и письмо Победоносцева, написанное 20 января 1881 г. наследнику после похорон Федора Михайловича: «Вы знали и ценили покойного Достоевского по его сочинениям, которые останутся навсегда памятником великого русского таланта. Смерть его — большая потеря и для России. В среде литераторов он — едва ли не один был горячим проповедником основных начал веры, народности, любви к отечеству. Несчастное наше юношество, блуждающие как овцы без пастыря, к нему питало доверие, и действие его было весьма велико и благодетельно. Многие несчастные молодые люди обращались к нему как к духовнику, словесно и письменно. Теперь некому заменить его».
Цесаревич и цесаревна выразили глубокое соболезнование семье покойного: «Очень и очень сожалею о смерти бедного Достоевского. Это большая потеря и положительно никто его не заменит. Граф Лорис-Меликов уже докладывал сегодня государю (Александру II. — Прим. ред.) об этом и просил разрешения материально помочь семейству Достоевского»14. На погребение писателя была выделена большая сумма. Вдове и детям Достоевского была назначена пенсия в две тысячи рублей, и, наконец, у церковных властей было получено разрешение на захоронение в Александро-Невской лавре.
На похоронах русского писателя впервые присутствовал член императорской фамилии — великий князь Дмитрий Константинович. Об этом вспоминала вдова покойного: «На одной из панихид присутствовал юный тогда великий князь Дмитрий Константинович со своим воспитателем, что приятно поразило присутствовавших». Все это свидетельствовало о чрезвычайно уважительном отношении царской власти к великому русскому писателю.
Великий русский ученый Д.И. Менделеев в своей работе «Заветные мысли» дал высокую оценку вкладу Александра III в историческое развитие России, ибо годы его правления были отмечены значительными успехами в укреплении могущества России, а также выдающимися достижениями в развитии отечественной науки и культуры.
Тринадцать лет пребывания Александра III на престоле оказались чрезвычайно значительными и благотворными для развития культуры. По словам известного искусствоведа и художника Александра Бенуа, они подготовили тот расцвет русской культуры, который начался при нем и продлился затем в течение всего царствования Николая II.
Академик П.П. Семенов-Тянь-Шанский на съезде Императорского русского географического общества в 1894 г. особо подчеркнул, что в годы правления Александра III в истории России пробудилась та духовная самобытность, без которой невозможна культурно-историческая жизнь никакого великого народа.
Текст: Юлия Кудрина, Исторический журнал «Родина»
Изображение на обложке: https://fedordostoevsky.ru/photoarchive/graphics/
Ваш комментарий будет первым