Нажмите "Enter" для перехода к содержанию

Сменил перо на автомат: невероятная судьба козельчанина Михаила Шатова – журналиста, воина, учителя и поэта

После того как на страницах районки были опубликованы воспоминания узника лагеря смерти Семена Мазурина, в редакцию обратилась наша читательница Елена Михайловна Набатчикова. Она напомнила нам о своем отце – Михаиле Ивановиче Шатове, человеке, о судьбе которого можно снимать фильм. Посудите сами: работал журналистом в Белостоке (сегодня это Польша), дважды бежал из плена, в конце войны спас девочку под Прагой, а, вернувшись домой, сменил специальность и стал педагогом в Коробкинской школе. Съемки мы себе позволить не можем, но рассказать о коллеге накануне Дня Российской печати сам Бог велел. Тем более что на страницах районки его биографический текст выходил аж 22 года назад, но в нем было далеко не все.  

Журналист в Белостоке

Михаил Иванович Шатов родился в 1914 году. Отец – сапожник – был комендантом Оптиной Пустыни в период ликвидации монастыря.

Известно, что Миша, будучи очень активным подростком, вошел в  созданный в 1922 году Первый отряд юных пионеров Козельска.

Окончив 8 классов школы, Михаил уехал в Москву. Он, парень, выросший в большой семье, работы не боялся, а наоборот, всегда только радовался возможности приобрести новые навыки. Был и столяром, и токарем, а потом решил организовать в Лосинооостровском вагонном депо ежедневную стенгазету. И, видно, владел Михаил журналистским талантом – его пригласили на работу в редакцию газеты «Стахановец транспорта». А после  – шел 1939 год – направили ответственным секретарем редакции в Белосток. Там, 22 июня 1941 года, он и узнал о том, что началась война.

Срочно эвакуировав жену с ребенком, Михаил Иванович вместе с другими работниками редакции тоже попытался выбраться из Белостока. Но уже в начале пути их поезд был разбит немецкой авиацией. Когда оглушенный взрывом Шатов очнулся, никого из знакомых рядом не было. Он самостоятельно добрался до города Новогрудок. Там он разыскал военного коменданта города, который предложил остаться пока в Новогрудке, а затем отступать с красноармейцами, охранявшими склады и регулировавшими движение отходивших советских частей.

Красноармейцы шли лесными дорогами, часто к ним по пути присоединялись другие, отставшие от своих частей. Но при переходе границы СССР и Польши, они попали в немецкое окружение.  Многие оттуда так и не смогли выйти живыми: кто-то погиб от пуль, кто-то – утонул в болоте, куда наших бойцов загнали немцы. Тех, кто уцелел, забрали в плен. В числе последних был Михаил Шатов.

И снова в плену

Пробыв около трех недель в Минском лагере военнопленных, наш земляк бежал оттуда. Пробираясь на восток, Шатов присоединился к группе красноармейцев-окруженцев и остался с ними в Белоруссии. До декабря 1941 года они партизанили в Пуховичском и Осиповичском районах Минской области, нападали на немецкие машины, полицию, сожгли три моста.

Но в декабре 1941 года этот небольшой отряд в деревне Леоновка попал в засаду. В бою погибли несколько человек, ехавшие на первой подводе, группа не смогла собраться вместе.

Михаил Иванович, вспомнив довоенные навыки, чтобы как-то прокормиться, стал  работать в Пуховичском районе столяром. Избегая регистрации в немецкой комендатуре, он переходил из деревни в деревню.   

Но в апреле 1942 года Михаила все-таки задержали немцы. Его, и еще 12 человек, отправили в местечко Тальку, потом в Минск, а оттуда в Германию. Там, в лагере военнопленных при заводе Арадо в городе Виттенберг, только надежда на освобождение давала заключенным силы пережить это страшное время.

 Освободиться Михаилу помог случай. Их, работоспособных узников концлагеря, в марте 1945 года направляли на линию фронта разбирать завалы. Во время бомбежки Михаилу Ивановичу удалось бежать. А после этого он был зачислен в составе 70-й  самоходно-артиллерийской бригады стрелком-автоматчиком.

Девочка из города Ржичани

У войны страшное лицо. Война – это всегда кровь, смерть и грязь. Но бывает и так, что она случайно сталкивает людей друг с другом, и эти встречи перерастают во что-то на удивление красивое и светлое. Подобное произошло с нашим земляком, Михаилом Ивановичем Шатовым в самом конце войны.

Это случилось 9 мая 1945 года. Закончились бои за Прагу, но автоматчиков 70-й гвардейской самоходно-артиллерийской бригады все еще прочесывали окраины города Ржичани. И вдруг с чердака небольшого домика группу стали обстреливать. Командир, беспокоясь за своих людей, отдал приказ выкатить самоходку и уничтожить врага. Но тут из домика выбежала, плачущая женщина, которая что-то сбивчиво говорила. Переговоры поручили Михаилу Шатову. Как рассудил командир взвода, немного знавший польский язык Шатов, поймет и по-чешски.  Оказалось, у женщины в  доме осталась ее маленькая дочка. Мама умоляла советских солдат не стрелять. Положение у нее было патовое: на чердаке немцы, которые отстреливаются, а возле дома – русские, которые настроены смести препятствие с лица земли.

И, русские, сочувствуя женщине, принимают решение: не стрелять. А немцев, уже изрядно помятых и напуганных,  взяли, применив небольшую тактическую хитрость.

Маленькая Либуше Жижкова, из-за которой отказались применять самоходку, все это время пряталась под тахтой. Но с этого момента красивая  история только начинается.

Чтобы доставить радость одному из своих спасителей – Михаилу Шатову – девочка решила сделать то, что она умела лучше всего: нарисовала ему картинку. И протянула листок, на котором был ее дом, улица, деревья, цветы, солнце, и она сама. «Да, красиво», – похвалил произведение Шатов. Но Либуше захотела ответного подарка. Она вырвала из альбома лист, взяла карандаш и протянула Михаилу: «Теперь ты нарисуй!». Не без труда, Шатов вывел контурный профиль ленинской головы. Дорисовав, поставил подпись: «Шатов Михаил. Козельск».

Письмо из Чехии

70-я самоходно-артиллерийская бригада недолго оставалась тогда в Праге. В скором времени ее переместили в Венгрию, потом в Новоград-Волынский.

В ноябре 1945 года Михаил Иванович демобилизовался и вернулся в Козельск. У него в семье было горе: в самом начале войны погибли брат и муж сестры. Сестра с мамой, оставшись без крова, были вынуждены жить у чужих людей. А жена и трехмесячная дочка Михаила, которых он в начале войны эвакуировал из Белостока, бесследно пропали.

… Прошло несколько лет. На козельский почтамт пришло международное письмо на имя Михаила Шатова. Адрес на конверте указан почти по Чехову: «СССР. Шатов Михаил. Козельск».

Письмо прислала мама Либуше. Ее дочка уже второй год училась в школе, а еще дополнительно в факультативной группе изучала русский, чтобы самостоятельно писать своему спасителю, Михаилу, на его родном  языке.

Между Шатовым и Либуше завязалась переписка, которая длилась более полувека. К окончанию средней школы девушка уже свободно писала большие и содержательные письма. А в одном из них сообщила: хочет быть учительницей. И, как подтверждение того, что мечта исполнилась, в 1961 году Либуше вместе с письмом прислала фотографию своего первого выпускного класса в Ржичанской начальной школе.

Но дальше подоспели чехословацкие события 1968 года, и переписка между Либуше и Михаилом прекратилась на 32 года. В 2000 году Шатов решил в очередной раз разыскать ту Либуше, которая навечно осталось в его памяти маленькой, спасенной им девочкой из чешского городка. Михаил отправил письмо на удачу.

Воспоминания об этом в рассказе Шатова «Девочка из Праги»: «Прошло немногим более месяца – и пришел ответ: письмо Либуше и девять великолепных цветных фотографий, чудесно дополняющих недосказанное. Недаром шесть из девяти снимков были сделаны, как видно, специально для меня. Как пишет Либуше, почтовый сюрприз растрогал ее до слез. Цел маленький домик в Ржичанах, и она по-прежнему живет в нем, по-прежнему учительствует, и она уже бабушка. У нее большая семья. Фотографиями она меня познакомила с теми, кого я либо совсем не знал или знал очень мало. Меня они, кажется, знали все. Все с фотографий мне улыбались”.

Мирная жизнь: педагог, поэт и папа

После войны Михаил Иванович поступил на заочное отделение пединститута и начал работать в Коробкинской школе (к тому же в Козельске ему, как бывшему пленному, остаться не разрешили). Шатов преподавал русский язык, литературу, черчение, труд и заведовал столярной мастерской. Там же, в школе, познакомился со своей будущей женой – тоже учительницей. Школьники любили своего преподавателя, а уроки труда для них в мастерской были самым настоящим событием, причем, не только для мальчиков, но и для девочек. Поделки, которые ребята изготавливали на уроках труда, до сих пор хранятся у них – на память.

Как и все жители деревни, Шатовы, вели свое подсобное  хозяйство, держали коз, кур, уток, Михаил Иванович занимался пчеловодством. Любил сам мастерить мебель. «У меня до сих пор стоят буфет, стол, комод, которые делал папа – им уже более полувека», – говорит дочка Шатова Елена Михайловна.  Она же вспоминает, что отец был  удивительным педагогом не только в школе. Например, приучая своих детей к труду, он предложил им завести трудовые дневники. Туда ребята записывали, что полезного они сделали за день. А что бы было интереснее, Михаил Иванович предложил детям выбрать себе птичьи имена. Так они стали называть себя Воробей, Чайка, Ласточка и Синичка.

Всей семьей они  ходили в походы по Серене: «Мы один раз луг проходили, и женщина, которая там пасла коров, назвала нас «интересанты», – вспоминает Елена Набатчикова. Там же на Серене, Шатов приохотил своих детей к рыбалке: все они освоили и удочку, и спиннинг.

Но самым любимым, и, наверное, главным увлечением его жизни была журналистика. «Отец всегда интересовался этим, он и после того, как ушел в педагогику, продолжал писать. Отправлял свои материалы в разные редакции. Был опубликован его рассказ «Злой рок» в альманахе «Рыболов-спортсмен»  в 1986 году. В нашей районной газете печатали рассказ папы «Тактический ход», а потом рассказ-быль «Девочка из Праги», – рассказывает Елена Михайловна Набатчикова.

И конечно, Михаилом Ивановичем Шатовым были написаны стихи. Многие из них –  о той войне, что разделила в 1941году  мир людей на «до» и «после». В том числе и его жизнь, в которой было все: и трагичное, и светлое,  и радостное.  Большую, яркую жизнь, длиною в 93 года.

Анастасия Королева

Стихи Михаила Ивановича Шатова

У   ПРИЧАЛА

Печалью журавля в заливе за порогом
Давным-давно гудок последний отзвучал.
Метелью замело бурунную дорогу.
Зима сковала льдом пустующий причал.
В раздумье капитан сидит на старом боне. 
Обиду на судьбу запрятал глубоко.
Минул четвертый год, когда в речном затоне
Поставил на прикол свой старый теплоход.
Сухой метельный снег штурмует капитана, 
Снежинки бахромой повисли с бороды. 
Родные сыновья в безбрежных океанах
На новых кораблях тропят свои следы.
Сынам не до отца, почти забыли маму,
И в отпуск не манит детей родимый кров.
Коротеньким письмом да редкой телеграммой
Под праздник сообщат о том, что жив-здоров.
В раздумье  капитан. С упреком и тревогой
От ветра странствия давно ответа ждет,
В какую пристань-порт бурунная дорога
Его родных сынов под старость приведет.

Утих моторный гул бульдозеров на тракте. 
В таежной глухомани филин прокричал.
А старый капитан, как будто бы на вахте,
Угрюмо сторожит пустующий причал.
ДВА  СОЛДАТА


В саду колхоза «Память Ильича»,
Благословляя мир и труд ударный,
Стоит солдат с ребенком у плеча –
Бетонный слепок славы легендарной.

А по соседству, близенько весьма, 
С простой судьбой, совсем не триумфальной,
Другой солдат, не каменный, реальный, 
Смолит табак над строчками письма.

Толь воин сам за что-то виноват, 
Толь документа не нашлось из части,
Но почему-то воинские власти
В нем и солдата видеть не хотят.

Наверно, дело всё же не в бумаге, 
И общего с тем каменным, в нем нет.
Вот только девочка из Праги, 
С Победных дней солдату шлет привет.
НА    КЛАДБИЩЕ

	Мерцают  холодом  снежинки
	В  гирлянде  блеклых  роз.
	Блестят  жемчужины-росинки
	В  венце  твоих  волос.
	Одна-одна  в  угрюмом  парке
	Печально  мнешь  платок,
	О  чем-то  шепчешь,  шепчешь  жарко,
	Глотая  слез  комок.
	В  осеннее  пальто  одета, 
	Глядишь  на  траур  хвой,
	А  мнится:  солнечное  лето –
	И  он,  живой!  живой!
	В  безумно-дерзком  поединке
	Презревший  смерти  страх.
	И  тают,  тают,  тают  льдинки
	В  тоскующих  глазах.
Современная басня                                                                             

Потемки эр. Периоды. Эпохи.
За веком камня бронзовый, железный век…
Века – без качества. Ни хороши, не плохи-
Мужание Земли. На ней мы только блохи, 
Средь блох других свой начали разбег.
 
В младенчестве, в тревогах и печали,
С оглядкой на себя и на попутных блох,
Придумали богов. Окрепнув, развенчали.
Блоха теперь сама и жрец, и царь, и бог.
Но нрав блошиный, как и прежде плох.

Да и не хуже ли? При царственной осанке
Мы стали пауками в тесной банке –
Жрецы от слова ЖРАТЬ. Ни дать, ни взять! 

ШАТОВ  Михаил Иванович

Дата рождения

27.10.1914 г.

Место рождения

Калужская область, г. Козельск

Место призыва

В плену в Германии с 05.1942 г. по 23.03.1945 г. 

Дата поступления на службу

23 марта 1945 г.

Рядовой, стрелок, автоматчик и ручной пулеметчик

Воевал  в составе 70 самоходной Артиллерийской бригады стрелком

Демобилизован  10.10.1945 г.

Награды:

Медаль «За победу над Германией» —-.8.03.58.

Орден Отечественной войны 2 степени № ордена 4875597, г № 627151

Дата смерти   

11.07.2008 г.

Похоронен

Козельский район Калужская обл. с Коробки

Поделись с друзьями:

Ваш комментарий будет первым

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

<
Новости
Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая пользоваться сайтом, вы соглашаетесь с использованием файлов cookie.
Принять