В Козельский лесхоз в настоящее время входят Лихвинское и Павловское лесничества, переданные в 2006 году из Тульского агентства лесного хозяйства.
Одним из тех, кто много лет работал в Лихвинском лесничестве, был Дмитрий Бессонов (1898 – 1957).
В годы Великой Отечественной войны Дмитрий Александрович активно участвовал в деятельности партизанского отряда «Передовой». Подпольщики опирались лишь на надежных людей, среди которых был и Дмитрий Бессонов, работавший лесником в Павловском лесу.
Он жил в стороне от населенных пунктов и дорог, хорошо знал местные угодья и нехоженые тропы. Партизаны знали его как серьезного человека. Дмитрий Александрович поддерживал с ними связь в течение всего периода боевой деятельности отряда: информировал партизан о текущей обстановке, помогал продуктами, охранял одну из запасных землянок наших подпольщиков. За оказание помощи партизанам в 1942 году ему была объявлена благодарность от НКВД и выдана денежная премия.
В послевоенный период, до 1947 года, Дмитрий Бессонов работал в лесничестве города Чекалина (до 1945 года — город Лихвин, прим. редакции), а после трудился в Козельском лесничестве. Похоронен Дмитрий Александрович на старом кладбище города Козельска.
Сегодня мы публикуем воспоминания сына Дмитрия Бессонова, Николая Дмитриевича, об участии их семьи в борьбе с фашистами в составе партизанского отряда «Передовой».
«Прошло более 83-х лет с начала Великой Отечественной войны, но каждый раз, когда вспоминаешь о ней, события военного времени всплывают из памяти, ярко высвечивая детали, несмотря на прошедшие десятилетия. Это — неизгладимо.
22 июня 1941 года был прекрасный летний день, когда на Павловскую сторожку (кордон), где проживала наша многодетная семья, кто-то из лесников принес страшную весть: «Началась война!». Отец Бессонов Дмитрий Александрович работал тогда объездчиком в Лихвинском лесничестве.
Весть неожиданная, хотя все мы знали, что скоро начнётся война. О её неизбежности часто говорилось в доме, когда в ноябре 1940 года из армии вернулся племянник отца Петя Денисов (с детства он воспитывался в нашей семье и был нам старшим братом). Ему пришлось участвовать в так называемой польской компании (1939 года) и в войне с белофиннами, где, как он говорил, чудом остался жив. Я помню, как мама говорила ему: «Теперь, Петя, надо подыскать тебе невесту». — На что он отвечал: «Скоро Гитлер «женит».
Он знал, что говорил. Где-то в апреле 1941 года его призвали на трёхмесячные лагерные сборы, а далее он в числе первых оказался на передовой, был ранен (по рассказам однополчан) и попал в Освенцим. Гроссбух лагеря с немецкой точностью зафиксировала его смерть 1 октября 1941 года. А было Петру Фёдоровичу Денисову всего 25 лет.
Тогда даже мы – школьники сельской школы — были морально готовы воевать с фашистами, так как на уроках пения бодро распевали:
«Если завтра война, если враг нападет,
Если тёмная сила нагрянет,
Как один человек, весь советский народ
За свободную Родину встанет».
И действительно, мы знаем, что в тот же день молодёжь, комсомольцы в первую очередь, добровольно отправилась в военкоматы. Это было массовое движение. А уже 29 июня было принято Постановление Государственного комитета обороны об организации вооружённой борьбы в тылу гитлеровских войск, вероломно, без объявления войны напавших на Советский Союз. В Постановлении говорилось «создавать невыносимые условия для врага и его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу». Этот день теперь в России отмечается как День партизан и подпольщиков. С участием добровольцев создавались истребительные батальоны, диверсионные и партизанские отряды.
Напряжение нарастало. Каждый день приносил тревожные вести, враг рвался к Москве. Недалеко от нашей сторожки тульскими чекистами была создана база партизанского отряда «Передовой», а в доме расположился его штаб. Они хорошо знали отца как участника Первой мировой войны и Гражданской на стороне красных, считали его надёжным человеком, доверяли ему, поэтому местоположение землянок, схронов было определено с его помощью. Им же были намечены удобные маршруты скрытых подходов к железнодорожным путям Тула – Козельск и Смоленск – Козельск. Конечно, отец прекрасно понимал, что, соглашаясь на участие в подполье в тылу врага, он рискует не только своей жизнью.
Территория района, покрытая вековым лесом, отличалась овражистостью, которая сформировалась ещё во времена лихвинского межледниковья. Чтобы, например, добраться до нашей сторожки от ближайшей деревни, требовалось преодолеть два – три оврага.
Основные партизанские землянки были оборудованы в овраге под названием «Крутой верх» с незамерзающим ручьём чистой воды. Эти глухие лесные кварталы мало посещались сельским населением. Мы с братом Георгием хорошо ориентировались в лесу и были посвящены в секреты расположения землянок и походов к ним.
Кроме нас с братом в семье были младшие сёстры Маша (второклашка Павловской начальной школы) и Таня (ей шёл шестой год).
Партизанский отряд был небольшим по численному составу. Поскольку штаб размещался непосредственно в доме, и кто-то из командиров постоянно находился здесь, мы подружились с ними. Когда партизаны чистили личное оружие, для нас с братом наступали счастливые мгновения – нам разрешали взять в руки наган, пистолет или даже маузер (его имел начальник штаба Ефим Ильич Осипенко, до этого работавший начальником Сухиничиского РОВД). Партизаны нам доверяли, и мы активно включились в бытовые и боевые будни партизан. Мы чувствовали себя бойцами Красной Армии: каждое поручение выполняли ответственно, с энтузиазмом, свойственным пионерам.
Так с момента оккупации района немцами наша семья оказалась в тылу врага. Мы были надёжными помощниками партизан и действовали по законам подполья. Соблюдая строжайшую конспирацию, рискуя жизнью, члены нашей семьи обеспечивали хозяйственно-бытовое обслуживание отряда, выполняли все поручения командования и тем самым способствовали успешной боевой деятельности партизан.
Важнейшим и смертельно опасным было снабжение партизанского отряда продовольствием. Зерно отец получал в ближайших колхозах, где его хорошо знали, у председателей, преданных Советской власти. В этих поездках на лошади он брал с собой меня или брата Георгия для разведки (нет ли в селе гитлеровцев). Полученное зерно везли на водяную мельницу в другую деревню. Там проверка на наличие немцев повторялась.
Определённое количество продовольствия было израсходовано на питание партизан из запасов семьи, в том числе хранившихся в подвале. Мама, Анна Ефимовна, почти ежедневно пекла хлеб, а это тяжёлый труд; готовила пищу не только для семьи, но и для партизан, которые находились при штабе. Напилить дров, наколоть, наносить воды из колодца и другие хозяйственные дела – всё это было нашей прямой обязанностью.
Мы с братом нередко носили партизанам в землянку хлеб и другие продукты. Помню также, как в мешках носили сухое сено, чтобы сменить промокшую подстилку на спальных нарах, так как после дождя с потолка сочилась вода. Кроме того, мы всегда были как бы на посту (часовыми) – следили за ближними подходами к сторожке. При появлении подозрительных незнакомых людей немедленно сообщали отцу или непосредственно Ефиму Ильичу Осипенко.
В отряде мы познакомились с юным партизаном — разведчиком Сашей Чекалиным. Он был немногим старше нас с братом (ему шел тогда шестнадцатый год), его пример подвиг нас к более активному участию в партизанских делах.
До сих пор помню, как Саша первый раз появился на кордоне. В тот день был большой сбор у партизан. Среди них был юноша, который выделялся тем, что у него в качестве оружия была кавалерийская шашка. Мы смотрели на него, а он проходил мимо, не обращая на нас внимания, как бы показывая, что он вместе со взрослыми участвует в серьёзном деле.
Запомнился также один из ночных визитов Саши на сторожку. Стояли осенние тёмные ночи, было уже достаточно поздно. В доме, кроме нашей семьи, находились Ефим Ильич Осипенко и Николай Семенович Митькин, когда раздался стук в окно. Партизаны быстро скрылись в темной комнате, щёлкнув затворами оружия, а отец пошел в сени, чтобы выяснить – кто там. Оказалось, что это Саша. Он возвращался из разведки и зашёл на сторожку, чтобы напиться. Ефим Ильич по-отечески спросил, не страшно ли было идти в такой темноте глухим лесом. На что Саша ответил: «А чего бояться? У меня гранаты есть», — и вытащил из карманов две «лимонки». Мама напоила его молоком.
Саша был смелым разведчиком, участвовал в рейдах и боевых операциях. Для нас он был примером во всём. Поэтому мы тоже вели разведку — ближнюю: ходили к школьным друзьям в деревни Павловка или Шаховка. Появление в деревне ребят лесника Бессонова не вызывало подозрений, так как с прекращением занятий в школе встречи не прекращались и были постоянными. Там мы узнавали: не орудуют ли в ближайшей округе каратели или интендантский взвод, нет ли поблизости немцев, что говорят о партизанах, и старались развеивать «слухи», что у нас их штаб.
В отряде поощрялась эта наша инициатива, поскольку немцы все наглее разбойничали в округе, совершая налёты на деревни и грабя жителей; забирали не только продукты, живность, но и теплую одежду (шубы, валенки и т.п.).
Безусловно, визиты в деревню были для нас связаны с огромным риском — по доносу попасть в лапы карателей. Однако наша дополнительная информация помогала командованию отряда лучше ориентироваться в оперативной обстановке, уверенней действовать и не раз оказывалась своевременной для успешно проведенных операций.
Партизаны пустили под откос не один эшелон с боевой техникой фашистов и боеприпасами, а также пресекли не одну попытку пограбить жителей района, устраивая засады на их вылазки из города. В ответ следовали карательные операции оккупантов; брали заложников и казнили. Так были расстреляны заложники в деревнях Желоба и Шаховка, сожжено несколько домов в Мышборе и в Шаховке.
Звериная сущность фашистов и коварство затаившихся предателей разного окраса проявились уже в первые дни оккупации района. Один из немецких прихвостней привёл карателей в Лихвинское лесничество, где якобы находился партизанский отряд. Всех мужчин и подростков посёлка, а также пришедших туда по своим делам (за день собрали 18 человек), фашисты погнали в город, но, выведя из леса, расстреляли. На другой день женщинам в городской управе цинично сообщили: «Ищите ваших мужчин на опушке леса».
Эту расправу над мирными людьми, среди которых были подростки, наша семья восприняла, как личное горе, так как до 1939 года мы жили в этом посёлке и хорошо знали Колю Морозова и Петю Коробкова, которых расстреляли вместе с отцами.
Партизанский отряд тоже нёс потери. Среди попавших в застенки фашистов (по доносу старосты родной деревни) оказался и Саша Чекалин. Он принял мученическую смерть, но при пытках не назвал ни одного имени (ни партизан, ни подпольщиков), ни дислокации партизанской базы. В 1942 году ему – первому из юных героев-партизан — посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Погиб также разведчик Дмитрий Клевцов, подпольщик Григорий Штыков.
В одной из боевых операций, предпринятой для поддержки с тыла прорыва армией генерала Белова обороны немцев, серьёзное ранение получил Ефим Ильич Осипенко, в результате которого он потерял зрение. За боевые заслуги он был награждён Орденом Ленина и медалью «Партизан Отечественной войны» 1 степени за № 000 001.
Последним ударом партизан по Лихвинскому гарнизону оккупантов был подрыв железнодорожного пути, когда армия генерала Белова гнала фашистов от Тулы. Поскольку паровозы остановились, бравые гитлеровские вояки были вынуждены двигаться в сторону Козельска пешком по полотну железной дороги. На перегоне между станциями Мышбор и Шепелёво их перехватил отряд бойцов Красной армии, а проводником этого отряда был наш отец.
Появление красных бойцов в глухом лесу было для немцев неожиданным. В завязавшемся бою многие из них были убиты, другие бежали – куда глаза глядят. На второй день часть из них, добравшихся до жилья, обмороженных (зима тогда была не то, что теперь), пленили, останки других находили в лесу весной и летом.
Предложив командиру наступавших беловцев кратчайшим маршрутом, лесом, попытаться перехватить бежавших из города оккупантов, отец надеялся, если получится, тем самым отомстить фашистам за расстрел коллег, друзей в Лихвинском лесничестве. И это удалось – справедливое возмездие свершилось!
За активное участие в партизанском движении и проявленные при этом мужество и отвагу в 1994 году отец был награждён медалью «За отвагу» (посмертно).
После разгрома немцев под Москвой война шла ещё три с половиной года. Дети войны – мальчики и девочки вливались в трудовые коллективы, где работали только женщины и старики. Страна требовала: «Всё для фронта! Всё для Победы!»
Холод, голод и другие лишения – суровые приметы того времени. Выручали огород и подсобное хозяйство (разводили кроликов, птицу и другую живность). Мы тоже занимались этим. Кроме того, во время летних каникул я ловил кротов и сдавал их шкурки в приёмный пункт за продукты; брат работал учётчиком на лесозаготовках. Занимались также заготовкой коры ивы, разных ягод и других лекарственных растений.
Наступал сентябрь, и мы шли в школу, чтобы продолжить учёбу. Но не было ни чернил, ни тетрадей; использовали старые бланки или амбарные книги, если находили. Чернила делали из сока шариков с дубовых листьев, настаивая его на ржавых гвоздях. Стальные перья были на вес золота, но появились стеклянные ручки, у которых вместо пера был винтовой наконечник, удерживавший чернила.
После войны мы все (дети лесника Дмитрия Александровича Бессонова) успешно завершили обучение, получив высшее специальное образование, и с молодым задором включились в трудовую жизнь. Страна вставала из руин, наряжалась. Именно дети войны стали тем поколением, которое продолжало успешно развивать науку, строило новые предприятия, города, осваивало природные ресурсы страны, космос.
Но время неумолимо двигалось к пенсионному возрасту детей войны. И тут грянула «перестройка».
Сегодня очевидно, что это было запланированное предательство со стороны новых руководителей СССР. Один из идеологов «перестройки» Александр Яковлев, собрав всесоюзное совещание редакторов центральных и областных газет, с трибуны призвал их: «Бейте по партийным штабам!» И «акулы пера» начали крушить всё и вся. Генсек КПСС Михаил Горбачёв росчерком пера распустил компартию. В итоге – «разруха в головах», в экономике и развал великой страны под названием Советский Союз.
Страна погрузилась в хаос. Безработица, нищета, миллионы человеческих трагедий, распад семей, беспризорные дети, самоубийства отчаявшихся здоровых людей, бандитизм. Это было страшнее, чем в военные годы.
Нашему поколению – детям войны выпала нелегкая доля — не только не иметь беззаботного детства, пережить голодную юность, но в конечном итоге оказаться в более сложной ситуации, уходя на заслуженный отдых. Можно, конечно, философски смотреть на это совпадение, как на иронию судьбы, но парадокс состоит в том, что вместо путешествий, отдыха в санаториях, пансионатах пенсионеры, получая нищенские пенсионные пособия, не могут себе это позволить. Более того, многие из них вообще лишены всяческих радостей жизни, поскольку находятся в жёстких рамках нужды. Однако, человеку свойственно надеяться на лучшее – надежда умирает последней».
Участник Великой Отечественной войны, партизан Николай Дмитриевич Бессонов
Рассказ записан его сестрой, Отличником народного образования, Ветераном труда Марией Дмитриевной Бессоновой
Фото: из личного архива семьи Бессоновых
Главное фото — Дмитрий Александрович Бессонов с сыном Георгием и его женой Екатериной (1953 г.)
1 фото — Николай с сестрами: Марией и Татьяной (1955 г.)
2 фото — Анна Ефимовна Бессонова (1958 г.)
3 фото — Сторожка в лесу. Она была явочной квартирой партизан отряда. Вывешенное белье у домика означало: «можно входить, опасности нет» (1941 г.)
