«В травматологии люди горели заживо!»

Беженки из Мариуполя рассказали нашим журналистам о встрече со смертью и о своем чудесном спасении

Сотрудники козельского бюро путешествий и экскурсий провели на днях для беженцев из Украины большой паломнический тур по святым местам нашего района. Оптина Пустынь, Шамордино… Маршрут был выбран неслучайно: в эти монастыри издавна приезжали люди с израненными душами – за помощью и исцелением. Так и в этот раз: беженцы из Мариуполя, Луганска, Донецка заходили в храмы, прикладывались к святыням и, вспоминая о чем-то наболевшим, вытирали слезы. Получили ли они утешение – ответ знают только эти люди. Но в конце экскурсии некоторые из них захотели поделиться с нами историями о своем чудесном спасении.

«Каждый прожитый день – дар Божий»

Татьяна приехала из Мариуполя в мае вместе с мужем, родителями и дочками. Младшая была с ней на экскурсии, а старшая – осталась в Калуге. По приезду она была сразу зачислена в Калужский госуниверситет, чтобы продолжить учиться на педагогическом факультете. И Татьяна, радуясь за свою старшую, говорит, что у дочки здесь, в России, в глазах загорелся огонек жизни, а страх исчез.

«Страшно в Мариуполе было всем нам. Мы постоянно были в напряжении, переживали. Понимали, что каждый прожитый день – дар Божий. Перед тем, как нас на автобусе вывезли волонтеры, похоронили кума – шальная пуля попала в его машину. Не могу сказать, от кого она прилетела. В тот момент было лучше не выходить из дома: можно было погибнуть, как в подвале, где мы прятались, так и на улице», – на нервном выдохе произнесла женщина.

А еще Татьяна никогда не забудет те четыре дня, что безвылазно провела с семьей в подвале, скрываясь от бесконечных бомбежек. Люди, которые находились вместе с ними, молились все, как могли. «У нас с собой была икона Святогорской Божией Матери. Ее нам с мужем на венчание подарил наш друг. Так вот мы с ней не расстаемся, взяли с собой. Она – наша спасительница, – наконец, улыбнулась Таня и продолжила свой рассказ. – Так вот, когда мы выбрались из подвала, чтобы приготовить поесть и принести воды, то растерялись. Не понимали, куда идти. Ведь на наши головы могло прилететь ото всюду».

А еще беженка до сих пор держит обиду на мэра Мариуполя. По ее словам, никого из простого народа он не предупредил о том, что будет эвакуация. Люди долгое время находились в неведении, началась паника. «Это было просто ужасно! И только на примере других городов мы сами поняли, что впереди нас ничего хорошего не ждет. К тому же украинская армия на наших глазах начала грабить ювелирные магазины, – говорит женщина. – Очень печально, что братские народы так друг друга ненавидят, хотя говорят на одном языке».

Татьяна вспомнила, как, забежав в волонтёрский автобус, она еще раз посмотрела на свой разрушенный город, с которым ей было тяжело расставаться. Ведь в Мариуполе родились ее родители, там же появилась на свет и она. Там остались все ее друзья и близкие. Но сейчас эту тоску по родине перехлестывает тревога за будущее. «Мы временно без работы, без которой не можем. Пока на ногах, нам нужно трудиться. Мы же рабочие люди», – произнесла беженка.

«Не выпускала из рук Библию»

Елена Сергеева со своей сестрой тоже приехала из Мариуполя. Но у этой женщины своя история чудесного спасения, которая берет свое начало утром 24 февраля.

В это утро Елене позвонили друзья с завода и сообщили, что въезд и выезд из города полностью заблокирован. Так что завод стоит. «А потом мне позвонила подруга, которая работает врачом в поликлинике СБУ. Она сказала, что их вместе с судами, детскими садами, полицией, руководством заводов «Азовстали» и «Ильича» эвакуировали из города еще 23 февраля, – рассказывает женщина. – А ко мне в гости приехали родственники на несколько дней, которым было уже не выехать. И тут начались обстрелы!»

Попав в огневую ловушку, Лена, ее родственники и соседи до последнего надеялись, что живут в безопасном месте. В конце концов, не будут же националисты бомбить больницу, которая находилась от дома Лены всего в 200 метрах. Но не тут-то было – этот объект и рядом стоящие дома начали уничтожать в первую очередь!

«В начале спецоперации подъезжал украинский танк, делал предупредительный залп в воздух, а потом целенаправленно начинал обстреливать дома мирных жителей, – рассказывает беженка. – На 3-й или 4-й день мне сообщили, что в травматологию с ранением попал наш родственник. И я с подругой стала ходить к нему, приносили еду и медикаменты. А там уже жили люди, лишенные крова. Стали мы с подругой и для них еду готовить, пока было электричество. Варили по 15 литров супа, борща, пекли пышки».

Елена вспоминает те страшные дни, и перед ее глазами вновь всплывают кадры того ужаса: раненые жители Мариуполя, лежащие в коридорах, в палатах. «Возможности делать полноценные операции не было, поэтому конечности просто ампутировали.

Медиков почти не осталось, – сбивчиво рассказывает беженка. – Изначально работал генератор, но потом кончилась солярка, не стало воды, во время бесконечных обстрелов ранило заведующего…»

А еще Лена никогда не забудет один из вечеров, когда в соседний дом попал снаряд. Она вместе с другими людьми побежала туда, и когда раненую хозяйку вытаскивали через окно, она умерла…

После мирной жительнице Мариуполя довелось лоб в лоб встретиться с тем, кто разрушил ее дом в ночь на 30 марта. «Когда прилетел снаряд, мы с нашими бабушками прятались в подвале, поэтому чудом уцелели, – рассказывает Лена. – Но дому изрядно досталось, рухнули пристройки, сгорели две машины. Перед тем, как перебраться в больницу, я решила взять кое-какие уцелевшие вещи. Подхожу, а в оконном проеме сидит солдат – такой милый мальчик. Подумала сначала, что это кадыровец, и говорю ему: «Родненький ты мой!» А он встает, и на рукаве синяя повязка. Стала объяснять ему, что я – не мародёр, а пришла в свой дом, взять вещи и рядом больница с раненными, больными, детьми. А солдат мне улыбается: «Покушать бы мне чего-нибудь». Дала, конечно».

Елена не скрывает того, что жалели этих ВСУушников, и когда носили еду в больницу для своих раненых, то их тоже кормили: «Они лежали в отдельной палате – ну не звери же мы!» Вот только тот, кого она увидела в оконном проеме своего разрушенного дома, оказался корректировщиком, дающим точные координаты для прицельного огня. И на следующее утро начался обстрел больницы.

«Напротив больницы жила семья – мама, папа и двое деток. Прилетевший снаряд убил отца и одного ребенка. В доме начался пожар, в котором мать с другим ребенком обгорела. Она к нам прибежала голая – вся спина обожжённая, кожа с ног слезла. У мальчика голова и руки обожжены, он кричал, закрывая рукой лицо, – говорит Лена. –  Их на третьи сутки эвакуировали в Донецк. Их потом искала родственница, а я ей рассказала, куда они уехали».

Продолжая свой рассказ, Лена кое-как сдерживала слезы. Ведь потом ей пришлось пережить самое ужасное: «Полыхала поликлиника, а в травматологии люди горели заживо! Мы двух лежачих бабушек вынесли на себе, чуть не задохнувшись в дыму. Повезло – когда выбегали из больницы, была перезарядка, не стреляли. А минут через 10 снова началось. Раненный заведующий поликлиникой был в очень тяжелом состоянии. Я предложила вывезти и его на коляске, но он остался…»

Усадив бабушек в инвалидные кресла, Лена вместе с другими уцелевшими женщинами окольными путями катили их километров шесть. С ними была пожилая соседка, которая с большим трудом шла сама, но не отставала. Внезапно все увидели, что через насыпь перелезает женщина с парнем. «Они с Ильичевского рынка спускались и чудом уцелели – по этим двум живым мишеням солдаты ВСУ трижды открывали минометный огонь! Они присоединись к нам и только к вечеру все вместе дошли до ближайшего блокпоста, остановившись на ночлег у родственников», – вспоминает беженка.

Лена говорит, что все тогда выжили чудом, что их сохранил Бог. «У меня была иконы Семистрельной и Святой Елены. И Библия. Когда начинался обстрел, и бабушки не могли спуститься в подвал, я оставалась с ними и не выпускала из рук Библию. Мне казалось, что если ее положу, то к нам обязательно что-то залетит. Выжили – слава Богу!» – грустно улыбнулась женщина.

…После экскурсии люди садились в автобус, чтобы уехать обратно в Калугу, которая на какое-то время стала для них домом. И хотя беспокойство о близких людях, что остались там, за много километров, их не отпускает, в лицах беженцев появилось умиротворение. А в глазах – огонек жизни и надежды на лучшее.

Анастасия Королева

Фото: Василий Батурин