Нажмите "Enter" для перехода к содержанию

«Мы с девочками первыми нашли упавший самолет из «Нормандии – Неман»

93-летняя Татьяна Васильевна Кубанова рассказала районке о спасении французского летчика, о трусливых немцах в платках и об изнурительной работе русских детей

Невысокого роста старушка встречает нас на пути от Полошково до Копаново. Ее силуэт виднеется на живописном лугу, окаймленном ивами вдоль русла Серены.

Рядом с бабушкой бежит пугливая черная собачка с желтой биркой в ухе. «Вот, прибилась после отлова. Откормилась у меня за полгода, а то была – скелет», – рассказывает Татьяна Васильевна Кубанова после знакомства и ведет нас к своему дому.

Перед забором – большая поляна с посаженными елочками, детскими качелями, мангалом и разнообразной утварью. Деловито гуляют куры, на большой железной бочке голосисто кричит петух. Слева от еще добротного дома – огород, теплица.

Татьяна Васильевна в 93 года сама управляется с хозяйством. Периодически ее навещают дочь Марина, внучка Наташа и правнуки, с которыми она играет в футбол.

Труженица усаживает нас на скамейку у садового столика, выносит книги, поздравительные адреса и фотографии военных лет.

Мы начинаем беседу с нашей героиней. Ее юный звонкий голосок, добрые живые глаза и бьющая ключом энергия нисколько не выдают ее возраст. Ощущение, что передо нами – девчушка, все та же двенадцатилетняя Таня, в дом которой когда-то постучалась война…

«На второй день к Москве стали подлетать немецкие самолеты»

Татьяна Васильевна, скажите, вы помните, как началась война? Тот день – 22 июня 1941 года?

Да, очень хорошо помню. Утром, в шесть часов утра мама нас разбудила и, волнуясь, говорит: «На нас, на нашу страну напала Германия».

Мы тогда жили в Москве. Из черных громкоговорителей все время объявляли, что началась война. Все переживали, слушали сводки.

  Было страшно?

Нет. Мы, дети, сначала не поняли, что произошло. Но на второй день к Москве стали подлетать немецкие самолеты. У них звук был другой, такой тяжелый гул: «у-у-у», – не как у наших. Ночью, помню, летит и ослепляет двумя прожекторами. Они начали бомбить зажигательными бомбами. Все прятались в бомбоубежищах Метрогородка. У складов ящики с песком стояли: нас учили, как огонь им засыпать.

А как вы оказались в Москве?

Родилась я в деревне Гранный холм. Папа Василий Семенович был оттуда родом, а мама Лукерья Корнеевна из Бурнашево. Когда мне исполнилось два года, папа увез нас в Москву. Он работал каким-то начальником в Метрострое. Мы жили в Сокольниках, рядом с депо и складами.

Татьяна Васильевна, как события развивались в первые дни войны?

Из Москвы начали эвакуировать детей. Нам предлагали уехать в Ташкент. Но папа решил нас отправить в Бурнашево, к маминым родителям через две недели после начала войны.

Сказали, что ненадолго, месяца на два, чтобы к школе вернуться. Но получилось, что уехали мы навсегда.

Нас с мамой и младшими братьями посадили в поезд, в котором ехали солдаты на фронт. Ближе к вокзалу в Козельске нам объяснили, как выпрыгивать из вагона: эшелон-то шел, не останавливаясь, просто замедлял у станции ход.  

Вы добрались до бабушки с дедушкой. А ваш отец?

Папа продолжал работать, у него была бронь. Его сначала не призывали, но осенью он ушел на фронт и в 1943 году без вести пропал под Сталинградом.

Да. Печально. А как вы жили, приехав в Бурнашево?

Когда мы приехали, вещей-то с собой не было. Все осталось в Москве. Папа успел часть их потом прислать.

Но денег не было. Надо было как-то жить. Хотя у бабушки и дедушки были корова, куры.

Татьяна Васильевна, фашисты дошли до вашей деревни?

Да, стояли здесь одну ночь. Они появились в ноябре 1941 года – в пилотках и обмотанные платками. Приехали на телегах не как у нас, с двумя оглоблями, а с одной, и по обе стороны от нее – лошади-битюги немецкие с короткими хвостами. Они собирали провизию – зарезали двух быков, кур, свиней.

Они вас не обижали?

Эти нас не тронули. А вот в Ульяново фашисты зверствовали – убивали людей, сбрасывали в погреба, в колодцы детей, стариков. В Полошково вдоль дороги шестерых сельчан повесили.

Ужасно! А в Бурнашево советские войска когда вошли?

Немцам, видно, на следующий день команда пришла: они накидали все на телеги, быстро собрались и уехали в сторону деревни Торбеево, прихватив колхозных лошадей. А следом пришли наши – красноармейцы.

«Дед плел лапти, чтобы пятки не лопались»

Татьяна Васильевна, вы не только дитя войны, но и труженик тыла – совсем юной приближали общую Победу над врагом. Где вам довелось трудиться?

Почти сразу мы с мамой начали работать в колхозе имени Мичурина в Бурнашево. Как раз поспел урожай. Взрослые рожь жали серпами, а мы – лен. На второй год колхозные огороды пололи.

Молодежь, кто постарше был, завербовали на оборонные заводы в Магнитогорск. А нас, кто помладше, учили на лошадях и на быках пахать и бороновать землю, сеять и урожай собирать.

Бригадир будила нас в шесть утра, и работали мы до 10 вечера. Ноги отсыхали. Дед плел лапти – чтобы пятки не лопались.

Чем вам еще приходилось заниматься?

Были еще разнарядки – по очереди нас, от каждой деревни отправляли окопы рыть, возить бревна для сплава по Жиздре для строительства разбомбленных мостов.

Когда немцы к Москве рвались, мы от Хатенок в сторону Клыково и на Бурнашево рыли траншеи. В Бурнашево наши солдаты дот потом построили.

Помню, чистили большак на Мещовск от снега – его навалило с дом вышиной. Лошадей около Потросово оставили. Нас много, девчат, было. А фашисты нас увидели и стали низко на самолетах подлетать – бомбить и обстреливать. Страшно так было! Мы в снег прятались. А одной девочке ногу оторвало.

Как же Вы все это выдержали и морально, и физически – маленькая, худенькая, да еще и горожанка?

Я как-то приноровилась. Юные совсем были. И еще, не забуду, как с песнями всегда ездили, куда бы нас не отправили.

За хорошую работу меня в Козельск на концерт приглашали. Наградили – 2 кг сахара дали и кофту белую вышитую.

«Спасенный француз в благодарность гладил нас по голове»

Бурнашево расположено не так далеко от Хатенок. Деревенские жители как-то участвовали в жизни эскадрильи «Нормандия-Неман», что стояла там в лесу?

Один раз позвонил председателю колхоза какой-то полковник и сказал, что в том районе упал самолет. До этого был большой бой, эскадрилья сражалась с 70 истребителями немецкими.

Нам велели распрягать лошадей и ехать с лопатами и топорами на двух подводах. Мы с девчатами постарше – Наташей, Зиной и Прасковьей – первые приехали.

Ранняя весна была. Нашли мы самолет, уткнувшийся носом в землю и живого французского летчика. Но общаться ни он с нами, ни мы с ним – не могли. Языка-то не знали. Помню только – он нас гладил в благодарность по голове.

Мы помогли замаскировать самолет: рубили молодые березки, а он укрывал. А летчика отвезли в деревню Хатенки.

Другой, подбитый фашистами самолет, сгорел, и товарищ этого француза погиб.

После вы как-то общались? Знаете что-то о его судьбе?

Он каждый год после войны приезжал на 9 Мая. Там, где мы его нашли, на этом месте поставили монумент, самолет его там тоже стоял. Приезжали с этим летчиком и другие французы.

Меня всегда в Хатенки они приглашали: обнимали, подарки дарили. Потом он перестал ездить. Наверное, уже умер. Имени его я только не помню.

 «В медпункте я отработала 56 лет»

Татьяна Васильевна, а школу вам удалось окончить?

Да. Учились мы зимой, а летом – нет. Ходили за три километра на Серено-Завод. Бывало и весной не всегда получалось: если разлив – две речки надо было проходить.

Расскажите, пожалуйста, после войны как сложилась ваша жизнь?

В Бурнашево была эвакуирована козельская больница, там лечили и наших раненных бойцов. Роддом тоже был. До 1949 года я проработала в колхозе, а после – позвали в больницу работать медсестрой.

После возвращения больницы в Козельск, меня перевели в 1951 году в Полошково, в фельдшерско-акушерский пункт. И в нем я проработала 56 лет. 

После того, как сгорел наш дом в Полошково, жила я прямо в медпункте, а позже купила вот этот самый дом. И уже семьдесят лет в нем живу. Вот березки, которые я посадила, когда только приехала: уже большие выросли.

Что сейчас происходит с вашей деревней и селом вообще?

Нас тут осталось пятеро человек. Из старых никого нет: все умерли, кроме меня. Только дачники приезжают.

Сейчас деревня умирает. Порядка раньше больше в деревне было: земля не пустовала. Семь хозяйств было только при бурнашевском колхозе.

Раньше здесь больше шестидесяти домов стояло, детей было много. Все поломали потом, люди стали разъезжаться.

Вас внучка, правнуки навещают. А как вам молодежь нынешняя в целом?

Если скажешь плохо – обидятся. А хвалить – не всегда достойны. Плохо, что сидят в телефонах. В наше время их не было. Жили мы радостно и всегда были при деле. Грязь-не грязь, на поле – море, реки разливаются. Обуть-то нечего было, но ходили. Промокали-не промокали, а работали.

Жизнь сейчас хорошая по сравнению с тем, что мы пережили. Молодым надо Родину свою любить, хорошо учиться и дружными быть.

Послесловие

«Давление что-то мучает с прошлого года, а до этого – не было», – сообщает Татьяна Васильевна, хлопоча и показывая нам свою теплицу, где к майским посадкам заготовлена рассада.

Мы прощаемся с ней – словно излучающей свет и душевное тепло, ставшей какой-то родной за время нашей беседы. Она обнимает нас, одаривает пасхальными крашеными яйцами и машет рукой вслед. А мы возвращаемся задумчивые и ошеломленные удивительной судьбой маленькой старушки.

Беседовала Наталия Шеховцова

Фото: Василия Батурина

Поделись с друзьями:

Ваш комментарий будет первым

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

<
Новости
Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая пользоваться сайтом, вы соглашаетесь с использованием файлов cookie.
Принять