Эта история начинается совершенно обычно. Жила-была девочка Ирина – коренная козельчанка, дочь офицера, прилежная ученица… Но в седьмом классе он взяла в руки книгу, которая изменила всю ее жизнь. Это был… Уголовный кодекс Российской Федерации. Школьница зачитывала его буквально до дыр, потом в козельском книжном она скупила и другие кодексы и тоже все изучила вдоль и поперек. С тех пор девушка с законодательными актами не расстается – сегодня она одна из самых востребованных юристов Козельска. О профессии, родном городе, о местных судьях и о семье, которая смиряется с нелегкой работой жены и мамы – Ирина Фирсова рассказала нашей газете.
— Ирина, мимо истории о том, как кодекс стал любимой книгой семиклассницы, трудно пройти…
— Да, как говорится – ничего не предвещало (смеется). Это действительно случилось в седьмом классе, был такой предмет у нас, обществознание. И там были темы «Конституция», «Законы». И я стала читать выдержки из Конституции, из разных законов. Потом был у нас единственный книжный магазин в Козельске, «Современник», и этом магазине продавали кодексы. Я пошла и на деньги, которые мне родители давали на обеды, купила Уголовный кодекс и начала его изучать.
— Это вообще Ваша первая книжка, которую Вы купили сами?
— Да. Потом, наверное, я покупала только художественную литературу.
— Это правда необычная история. Ну вот Вы, семиклассница, начали читать Уголовный кодекс, другие акты. И что? Вы что-то поняли из прочитанного?
— Я понимала немного, конечно. Вообще,любой кодифицированный акт – кодекс, жилищный, гражданский – он делится условно на две части: общую и особенную. Общая часть – это понятия, допустим, о праве… и так далее, и тому подобное. А особенная часть – это как раз самая главная часть, это статьи. Так вот меня как раз интересовали категории преступлений и санкции за них. Я, например, не понимала, что такое тяжкие, особо тяжкие преступления. Мне хотелось в этом разобраться. И это я узнавала, допустим, из общей части. Из особенной части меня интересовала статья и, соответственно, санкция по этой статье. Это сейчас я говорю юридически грамотными словами, но тогда мне интересно было, сколько вот за это преступление дают, а сколько – за то. Больше почерпнуть такую информацию было негде – интернета ведь не было.
— Можно сказать, что именно тогда Вы решили стать юристом?
— Нет, вообще никогда не хотела. Я хотела быть, как сейчас говорят, полицейским, в то время – милиционером. Я хотела поступить в школу милиции, но с этим не получилось, в материальном плане у нас в семье тогда были сложности. А учиться-то хотелось! И работать хотелось! Достаточно успешно тогда в нашей милиции работали люди, которые заканчивали наш колледж на Мехзаводе – это был Калужский филиал Дмитровского Государственного Политехнического колледжа. Там был факультет правоведения, куда я, собственно, сдав ЕГЭ, и поступила. Отучилась там три года. В тот момент успела и замуж выйти, и ребенка родить – при этом ни в какой отпуск не уходила. И вот, если можно, я хочу выделить тех людей, которые преподавали в этом колледже. И прежде всего – Сергея Владимировича Денисова, он был у нас завучем, потом стал директором колледжа. Наш легендарный преподаватель – он заложил все, что можно и нельзя. После окончания колледжа я поступила в Российскую правовую академию. Окончила. Потом была магистратура. И везде конспекты нашего колледжа были со мной. Жаль, что это учебное заведение закрыли. Я еще успела там поработать преподавателем.
— Влюбляли в кодексы других?
— Да, я преподавала года два или три, у меня была своя группа, все классные ребята, сейчас все в полиции работают! Преподавала юридические дисциплины. Это было в вечернее время, потому что колледж был вечерний. А днем я уже работала в нашем козельском районном суде – секретарем судебных заседаний.
— Получается, Вы все время были в Козельске. Желания покинуть город не было?
— Были, конечно, мысли такие, но в целом я придерживаюсь правила – где родился, там и пригодился. Я находила здесь места, где можно работать. Достойные места все были. После суда я работала в управляющей компании – тогда только-только такие учреждения появлялись… Потом я работала в администрации города. Ну а потом уже настало время работать на себя. На что меня муж подтолкнул.
— Как это случилось?
— Он давно мне говорил: «Ну что ты не займешься юридической практикой? Ну пора уже!». А я почему-то считала, честно признаюсь, что в моей профессии надо сначала достигнуть определенного возраста. Иначе ну не воспринимают тебя как отдельную единицу, как юриста! Не можешь ты, допустим, в 25 лет прийти в суд и заявить о себе: «Я – опытный юрист!». Вряд ли люди к тебе пойдут. Мне казалось, что надо набраться опыта – там подсмотреть, там почерпнуть. И уже с каким-то багажом, каким-то запасом прийти и заявить о себе. Это непросто, но благодаря мужу, который всегда в меня верил, я начала работать самостоятельно. И уже три года работаю, у меня свое юридическое агентство «Доверие». Специализируюсь на гражданском праве.
— Насколько я понимаю, в этой же сфере в Козельском районе немного специалистов?
— Я знаю только себя и знаю, что Елена Валентиновна Прохорова у нас работает. Кто-то еще, наверное, оказывает такие услуги. Но вот так, чтобы сидели в отдельном офисе, чтобы работали с определенным потоком людей, кроме нас двоих никого и нет. Хотя лет десять назад юристов в Козельске было больше. И адвокатов тоже было гораздо больше, чем сейчас.
— С какими вопросами козельчане чаще всего приходят к юристу?
— Ко мне идут с разными делами. Наследственные споры. Гражданские споры. Организации, которые решают свои проблемы, тоже со мной сотрудничают. Это взыскание долгов, например. Сейчас у меня тоже интересное дело. Об оспаривании кадастровой стоимости объектов недвижимости. Рассматривается в областном суде. В моей практике такое дело первое.
— А есть ли дело, которым Вы гордитесь? После которого, например, поняли, что не зря полюбили кодексы?
— Сейчас расскажу. На заметку нашим пенсионерам и взрослому поколению. Все началось с того, что ко мне обратились дети пожилого человека. К нему пришли неизвестные и стали предлагать фильтр для воды. Все это ему красиво рассказали, показали: «У Вас такая вода, мы сейчас профильтруем, и она станет вот такая. Все прекрасно! Фильтр мы Вам поставим!». Он говорит: «А у меня нет денюшек на это…». «Ничего страшного, сейчас приедет специалист и Вам оформит кредит». И ему оформляют кредит на 49 000 рублей. На следующий день к этому мужчине приехали дети и увидели у него этот фильтр: «Папа, что ты наделал?». Они сначала обратились в полицию. Полиция им сказала: «Это вам в суд, он же сам все подписал». И тогда они пришли ко мне. И вот тут началось. Мы выставили претензию этим продавцам, начали процедуру расторжения договора купли-продажи. На нашу претензию эти люди нам ничего не ответили – зачем им, у них система давно отработана, и мы были вынуждены обратиться в суд. Мы взыскали все, вернули деньги, более того, суд назначил штраф этой компании и взыскал неустойку. Там получилась сумма достаточно приличная.
— То есть дедушка еще и в плюсе остался. А дети, к слову, молодцы, что стали бороться.
— Они молниеносно среагировали, а это тоже важно, потому что есть по срокам определенные рамки, но у нас все четко получилось.
— Я к чему про детей сказал, потому что, по моим наблюдениям, в менталитете козельчан нет такого, чтобы бороться, писать какие-то жалобы, обращения? Или так кажется?
— Это только так кажется. Люди пишут. Конечно, есть такая категория граждан – это одни и те же люди всем известные – которые, кажется, только и делают, что пишут всем, начиная от органов исполнительной власти и заканчивая прокуратурой. Но есть люди, у которых стихийно возникла какая-то ситуация и они пытаются ее решить. Люди стали грамотнее. Здесь помог интернет. И даже, допустим, если пожилой человек не может сам написать обращение, например, в администрацию губернатора, то за него пишут дети, помогают. Если нет, то они по старинке письмами отправляют или приходят ко мне.
— Вы считаете, это хорошо, что люди стали писать обращения? Или это, как говорят чиновники, лишь нагружает систему еще больше и якобы мешает работать всем?
— Я считаю, что это хорошо. Люди должны заявлять о себе, мы же это все прекрасно понимаем. К тому же люди, когда обращаются куда-то с жалобой, они уже кричат, потому что никто на местах не реагирует на их просьбы, на их проблемы. Хотелось бы, конечно, чтобы таких жалоб было меньше, чтобы проблемы решались сразу на месте, но пока люди вынуждены это делать. Но с другой стороны, бывают моменты, когда органам действительно надо на что-то указать, потому что этого просто не видно сверху. И тогда обращения и жалобы тоже оказываются полезными.
— Давайте вернемся к Вам, Ирина. Есть ли в вашей работе какой-то момент, от которого Вы удовольствие испытываете?
— Сам судебный процесс.
— То есть это то, от чего Вы прям кайфуете?
— Да, и вместе с тем я испытываю адреналин определенный.
— Все-таки есть он у юристов?
— Конечно, есть! Так же, как у артистов. Я много смотрю интервью с артистами, и какой бы ни был артист, какого бы масштаба, он все равно испытывает какое-то волнение перед выходом к людям, на сцену. Аналогично и у нас, когда ты идешь на судебный процесс. Ты переживаешь – ты несешь ответственность за человека, ведь ты отстаиваешь его интересы в суде, значит, твоя позиция должна быть четкой. При этом ты никогда не знаешь, какой «подарок» тебе может преподнести твой оппонент, какой доказательство он предъявит, и ты должен быстро среагировать на него, у тебя на это доказательство должно быть другое, свое. Все это очень интересно. К тому же сейчас весь процесс записывается на диктофон, и это достаточно всех дисциплинировало, если раньше возможно где-то было отклониться, то теперь все понимают, что идет аудиозапись.
— То есть, теперь процесс больше походит на то, что мы видим в кино?
— Да, я не говорю про судейский аппарат. Я говорю про оппонента, когда две стороны – истец и ответчик – теперь все ведут себя более собрано, ни у кого нет права на растерянность, на то, чтобы какой-то междусобойчик устроить.
— Хорошо. Это приятные моменты в работе. А сложные?
— Сложные моменты… Сложные моменты заключаются в том все-таки, что у нас нет единой судебной практики. К сожалению. Хотя, в целом, Верховный суд нам диктует, как должна строиться практика, но бывает, что в одном регионе решение принимается в таком направлении, а в другом регионе – в другом направлении. Сложно, когда ты читаешь и видишь: здесь так, а здесь – этак. Но все равно все это индивидуально, зависит от каждого дела.
— А что Вы можете сказать о козельских судьях? Я слышал много разных противоречивых отзывов о них. Не все довольны их уровнем подготовки и вообще тем, как они ведут процесс.
— Наверное, если бы я не работала в этой системе, наверное, я бы говорила больше с какой-то обывательской стороны, но я буду говорить то, что реально вижу. В нашем суде – именно в Козельском районном суде и, в частности, в наших судебных участках, 29-м и 30-м – работают высококвалифицированные судьи. Я бываю и в Калужском районном суде, и в областном суде, но я не вижу там часто такой дотошности, которая есть у козельских судей. Меня это, например, в них восхищает. Знаете, у других часто все решается за одно заседание. Да, есть такие категории дел, которые действительно можно решить в одно заседание. Но часто требуется именно доскональность. У нас как раз разбирают досконально и дают высказаться сторонам. Так что я не согласна с позицией, которую Вы озвучили. Наш судейский аппарат – это достойнейшие люди.
— Ирина Николаевна, я разговариваю с Вами и понимаю, что Вы своим делом живете. А семья? Как она реагирует на то, что вы 25 часов в сутки работаете? Или Вы умеете как-то от работы отключаться дома?
— У меня хорошо реагирует! Потому что как мне говорит мой муж: «Ты вот настолько юрист, что это даже в каких-то семейных моментах проявляется!». Но отвлечься от работы дома действительно тяжело, потому что всегда у тебя в голове: «Так, завтра дело, я должна сказать то, а в ответ на реплику оппонента я отвечу вот так, если он поведет себя так, то я поведу так…». И это постоянно в голове прокручивается.
Семья – она и есть семья, они все прекрасно понимают – у мамы такая работа и никуда от этого не денешься, никуда. Кстати, хочу сказать, что два месяца, когда мы сидели все на карантине, это было такое счастье! Счастье для моей семьи и для меня лично. Я честно себе позволила отдыхать, потому что не работали суды, не функционировали масса организаций. И никто не ходил, никто не звонил. Грандиозно было! Мы так отдохнули! Когда 12 мая открыли суды и с 13 мая вышли на работу, мне даже грустно стало. И поток людей потом пошел и все еще не останавливается.
— Ирина Николаевна, 3 декабря отмечается День юриста. Мы поздравляем Вас лично и хотим попросить, чтобы Вы поздравили с этим профессиональным праздником коллег – Вам виднее, что им пожелать!
— Да, я бы очень хотела всех своих коллег поздравить с профессиональным праздником. Тем более, этот праздник объединяет многих. Ведь юристы – это и судьи, это и нотариусы, и прокурорский состав, и те, кто имеет юридическое образование и работает в органах власти… Поэтому я бы хотела пожелать своим коллегам профессионального роста, терпения, терпимости – самое важное в нашей профессии. Бывают моменты, когда без этих качеств никак не обойтись нам. Касаемо нашего района, конечно, я бы хотела поздравить судейский состав козельского районного суда и наших судей 29 и 30 участка, всех работников судейского аппарата, органов прокуратуры, сотрудников правовых отделов наших администраций. И пожелать им большого успеха в тяжелом нашем труде. С праздником, друзья!
Беседовал Николай Хлебников
Фото: Василий Батурин
Дай бог побольше бы таких умных и грамотных специалистов. Мож порядка больше в стране будет!!! Удачи в росте.