В Сосенском живет блокадница-нелегалка. Без российского паспорта, без пенсии, без внимания. Как такое могло произойти в стране-победительнице? (18+)
В эту историю даже мы, много видевшие журналисты, сначала не поверили. Людмила Викторовна Минкина (Полковникова), пережившая ребенком блокаду Ленинграда, со времен развала СССР не может получить российский паспорт. Она – нелегалка. У нее нет гражданства, из документов, удостоверяющих личность – советский паспорт. Стать официально россиянкой блокаднице не позволяет бюрократия, с ней бороться 89-летней Минкиной уже не по силам. О судьбе маленького человека в жерновах большой истории – материал Анастасии Королевой.
«Чуть не съели меня, заманивая конфетой»
… Когда началась блокада, ей шел 10 год. Детство кончилось. Еда растаяла вместе с надеждами на скорое завершение войны. Родной двор опустел. «Нас, детей, во дворе нашего дома было очень много. Как воробьиные стайки – то там, то тут. Как началась война – все обезлюдело: кто-то умер, кто-то эвакуировался. Мы с семьей остались в Ленинграде», — вспоминает Людмила Викторовна Минкина. Женщина, которая живет, несмотря ни на что. Именно – женщина, назвать ее бабушкой просто не поворачивается язык: подкрашенные и уложенные волосы, со вкусом одета, моложавое лицо, ясный ум и легкий юмор по отношению к своим бедам. Такая вот ленинградская интеллигентка. Как из кино.
Люда, как и другие оставшиеся в Ленинграде дети, помогала взрослым укреплять свой город «знакомый до слез».
«Мы детскими ведрами, бидонами для молока носили песок. Его привозили к подворотне черного входа в подъезд – готовились к тому, что будет бомбежка, будут кидать зажигалки. В этих вот ведерках, которыми недавно делали куличики, мы таскали песок на чердак, в ящики. И бочки с водой там стояли – дети тоже наполняли их. Защищали свой город, как могли, и гордились, что взрослые нам это доверили», — рассказывает блокадница.
А потом на Ленинград обрушились те самые «ливни» зажигалок, на дома и улицы полетели фугасы. Сегодня Минкина, вспоминая те дни, вздрагивает, в уголках ее глаз то и дело блестят слезинки, но тогда, говорит блокадница, к бомбежкам быстро привыкли, даже в бомбоубежища бегали не все и не всегда.
Но если к страху привыкнуть можно, к голоду – нет.
Жители Ленинграда, вспоминает Минкина, готовили лебеду, дети ходили на кладбище – рвать траву на могилах, чтобы сварить щи. «Врезалось в память навсегда: вздутые трупы, люди, которые еле передвигались. Стоит человек, а на лице растет мох зеленый. Видимо, сопротивляемость в организме все-таки шла. Траву грызли зубами, до корней. Или как человек идет, останавливается – и непонятно, мужчина это или женщина. Потому что на нем и женская одежда, и мужская; ремнем или веревкой подпоясан. И непонятно, что ЭТО такое. Было и такое: чуть не съели меня, заманивая конфетой».
Собирали морковку под обстрелами
Семью Люды от голодной смерти спас столярный клей, который остался с довоенных запасов у бабушки. И ремни. Ее мама шила портупеи в здании церкви, на Смоленском кладбище. «Приносила обрезки от портупей – они из свиной кожи – бабушка их вымачивала, потом мелко-мелко резали, добавляли клей, варили, и получался такой холодец». Его вкус, как и вкус блокадного хлеба, Людмила Викторовна запомнила навсегда. Вытирая слезы со щек, она говорит, что хлеб это был совсем не хлеб – настолько много примесей там было. А муки – совсем чуть-чуть. Но тогда это было очень вкусно.
Девочка приходила к маме на работу: у той для дочки в кармане халата был всегда припасен кусочек чего-нибудь съестного. Запах этого халата Люда запомнила на всю жизнь. Чтобы добыть чуть больше еды, Люда работала: клеила учетные талоны на хлеб – для отчета: «Нам давали какие–то крошки, но мы и им были рады, это ведь значит лишний день жизни». Еще она вспоминает, что в военном Ленинграде не любили паникеров и нытиков.
Как-то раз к ним пришла соседка и предложила поехать на поле – после бомбежки там было раскидано много морковки. Люда вместе с тетей отправилась туда. «Собирали, а нас обстреливали. Самолеты немецкие над нами на бреющем пролетали. Они смеялись над нами, а мы на карачках ползали, собирали морковку», — говорит женщина.
Морковка была сочная, толстая.
Родная тетка выгнала на улицу
Даже в таких условиях взрослые пытались спасти детей как могли. Ведь многие квартиры вымирали полностью. Но условия в Ленинграде были везде практически одинаковые. «Нас вывезли куда-то за город. Мы, дети, там совсем в этом месте овшивели, оголодали. И я написала письмо: «Бабулечка, родненькая, забери меня домой!», — рассказывает блокадница. Бабушка под бомбежкой примчалась и забрала внучку. Людмила Викторовна до сих пор помнит, как она всю дорогу ехала, уткнувшись бабушке в колени головой и обхватив ее обеими руками. А когда приехали, та сказала: «Если что – будем умирать дома, все вместе». Так они и ждали Победы: Люда, ее младший брат, мама, бабушка и мамины брат с сестрой со своими супругами.
И они дождались!
Новое горе ждало за порогом Победы. Мама умерла вскоре после 9 мая 1945 года. Туберкулез. «Плохо питалась, это нехорошо при легочных болезнях, но сказала: «Умру, только дождавшись нашей победы!».
Дальше испытания сыпались на голову бедной девочки безостановочно. Пришло подтверждение, что отца-танкиста можно не ждать – погиб, пополнив число без вести пропавших. Через пять лет умерла бабушка. Люду приютила тетка. Но вскоре – выгнала. Просто выгнала. На улицу.
«По ночам всю жизнь переживаю, раскладываю по полочкам», — отвлекается от воспоминаний Людмила Викторовна. Трудно пересказывать судьбу, когда она наполнена перипетиями. Что в прошлом, что в настоящем. Вот, например, проблемы со Скорой. А она нужна все чаще – давление. Но медицинская карета, со слов блокадницы, ездить к ней отказывается – врачи говорят, что не имеют права, ведь у женщины нет российского паспорта, а значит и полиса. Рекомендуют лечиться платно, но блокадница без гражданства себе позволить такие траты не может. Замкнутый круг. Минкина для всех будто призрак из прошлого. Да и для нее настоящее тоже призрачно – хотя бы потому, что она уже плохо видит.
«Только силуэт человека могу разглядеть, а лицо – нет. Старая совсем стала», — она улыбается. Спустя минуты добавляет, что многие проблемы со здоровьем с ней из детства. Зубы вот растеряла все – сразу после войны выпали. Даже не вытаскивала у врача, а сама, пальцами – цинга.
Ночевала на кладбище, но подругам о беде не рассказывала
Когда Люда осталась на улице, она пошла на знакомое ей Смоленское кладбище. Там ночевала. Друзьям о своем горе рассказывать стеснялась.
«Для меня было немыслимым поделиться даже с подругами, что меня выгнали из дома», — поясняет Людмила Викторовна.
В те дни девушку спасали ленинградские столовые – там давали подработать. За еду. Когда «платили» жаренной рыбой – то был настоящий праздник, потому что ее, вспоминает Людмила Викторовна, можно было растянуть подольше, съедая с хлебом.
О тех годах, когда сироте приходилось самой пробивать себе дорогу к устроенной жизни, можно рассказывать долго. Но достаточно перечислить профессии, которые пришлось освоить: швея, прялка, ткачиха, официантка, нянечка, доярка, свинарка…
А было ли время на семью? Было. И счастье тоже было.
Грузины к нам врывались в квартиру, кричали: «Русские, убирайтесь»
В 1978-м году Людмила переехала в Грузию. Она, муж, трое детей, жили в Аджарии. На огороде, говорит, был такой урожай, что все соседи ахали. Свинку вырастила из новорожденной крошки, выпаивая ее детской молочной смесью. А кур несушек – из выбракованных цыплят, которых из-за ненужности на инкубаторе хотели сжечь. «Соседи говорили: русская умеет! А я не умела, ведь в городе же раньше жила. Просто люблю работать. И включаю голову», — улыбается Людмила Викторовна.
Детей она принципиально не отдавала в грузинскую школу – не хотела, чтобы забыли русский язык. Поэтому их отдали в интернат – там в программе был русский.
И все бы ничего, но судьба словно обиделась на людей двадцатого века. Они так и не успели привыкнуть к счастью. Вот и беды в семье Минкиных начались, едва в 90-х Грузия отделилась от России. В Аджарии живут мусульмане, они встали на защиту русских, когда начались погромы. «А грузины к нам врывались в квартиру, кричали: «Русские, убирайтесь к себе домой!», — вспоминает то страшное время Людмила. Несколько раз они по связанным простыням спускались через окно и убегали в чайные поля прятаться. Муж, жена и их дети стали заложниками в собственной квартире.
Вот как раз тогда и берет начало история, из которой Людмиле Викторовне не дают российский паспорт. Ведь в советском документе стоит отметка, что Минкина – гражданка Грузии.
В то время хлеб выдавали только тем, у кого был в паспорте грузинский штамп. Чтобы не голодать, Людмила Викторовна согласилась его поставить. Тем более, что женщину уверяли: это – простая формальность.
Но формальность обернулась настоящей драмой.
В гражданстве блокаднице отказали накануне 9 мая
Положение русских в Грузии ухудшалось с каждым днем, пришлось собирать деньги и срочно уезжать в Россию с детьми. Муж остался.
Приехав на родину, Минкина поселились в Химках у старшего сына в общежитии. И тут ей вдруг сказали, что старый паспорт поменять на российский невозможно из-за той самой пресловутой грузинской отметки. Людмила Викторовна не поверила, ведь выходило же по всем другим документам, что она русская, блокадница. И с этим даже поначалу сотрудники УФМС соглашались.
«Сначала сказали, что да, я россиянка, блокадница, и поэтому паспорт сделают, — повторяет Людмила Викторовна. — Потом мне позвонили 8 мая, накануне Дня Победы, попросили прийти. И там мне отказали официально».
В посольстве Грузии, где Минкины тоже запрашивали справки, предложили вернуться обратно, пожить пять лет, получить полноценное грузинское гражданство, и тогда ей назначат пенсию.
Надеясь все-таки сдвинуть «паспортный вопрос» с места, блокадница обращалась к депутату Госдумы Сергею Миронову, но результатом всех просьб о помощи стали открытки к 9 мая – поздравления и пожелания здоровья.
Пирожки от блокадницы
Сейчас блокадница живет в Сосенском – приехала ближе к родне. Квартиру для Людмилы Викторовны снимает сын Андрей. Он оплачивает коммунальные платежи и дает деньги на месячные расходы. Как говорит Андрей, они около 20 лет ждали подтверждения, что мама – не гражданка Грузии. Но паспорт по упрощенной схеме ей выдавать не хотят, а по обычной – очень трудно. «Нужно постоянно маме ездить отмечаться в УФМС. Не могу представить, чем такие поездки для нее обернутся – возраст все-таки», — рассказывает мужчина. А внук Людмилы Викторовны разочарованно машет рукой: он тоже пробовал добиться справедливости. «УФМС отправляет в посольство Грузии, те справок не дают, УФМС настаивает и отправляет обратно. Сказка про белого бычка и топтание на месте».
22 июня – памятный для блокадницы день, как и 9 мая. «Я в это время суюсь в телевизор, не могу отойти от этой темы. И плачу. Меня внук ругает за это, просит беречь нервы, но никак не могу удержаться – события тех дней в моей памяти гораздо ярче, чем то, что происходило в прошлом месяце», — Людмила Викторовна виновато пожимает плечами, извиняясь за неподдельные эмоции. Она не может понять: как так, советская девочка, пережившая блокаду, дочь города, который освобождала советская многонациональная армия, вдруг оказалась без гражданства и пенсии. И разве можно ее винить? Ведь все кругом говорят, что помнят подвиг, не забыли, а тут…
«Мне вот обидно: почему у нас так государство испортилось? Или оно было такое, а мы не замечали?», — с грустью спрашивает она.
Прощаемся. Людмила Викторовна, вспомнив что-то, просит не уходить, подождать и бежит в другую комнату. Возвращается с пакетом пирожков: «Возьмите обязательно, дома съедите». Пирожки от блокадницы, не получающей пенсию, взять как-то неудобно. И отказаться – тоже…
Анастасия Королева
Фото: Виталий Верескун
Операторы: В.Верескун А.Могаев (Кольтовский)
Видео интервью. В списках не значится.
О судьбе маленького человека в жерновах большой истории
Эпизод 1. История блокадницы-“нелегалки”
Эпизод 2. Конфеты и людоедка (18+)
Эпизод 3. Железнодорожник и картины блокады (18+)
Эпизод 4. Собирали морковь под обстрелами
Эпизод 5. Освобождение и снятие блокады
Эпизод 6. Грузинская печать.
Все видео опубликовано на нашей странице ВКонтакте. Этими роликами мы хотим привлечь внимание к истории блокадницы-“нелегалки” как можно больше людей. Репосты приветствуются. Давайте вместе пробираться сквозь равнодушие.
Ваш комментарий будет первым