В ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге расстреляли царскую семью.
Cпоры о том, кто такой Николай II – святой или грешник, не сумевший удержать в одной упряжке русскую тройку – не умолкают до сих пор. Менее громко, но даже верующие произносят – канонизация Романовых была больше актом политическим. Накануне годовщины страшного расстрела в Екатеринбурге мы собрали несколько ярких деталей, доказывающих, что если и судить царя и Романовых, то точно не нам – слишком мало мы знаем и слишком слабы духовно по сравнению с теми, кто шёл на голгофу долгих, мучительных шестнадцать с половиной месяцев – столько страстотерпцы провели под арестом, без надежды на понимание и спасение.
Пророческая и драматичная сцена разыгралась в доме Ипатьева за три дня до расстрела… У Романовых служили обедницу, как вдруг диакон отступил от чина и запел: «Со святыми упокой…» Это слова панихиды, и священник, прекрасно об этом знавший, должен был своего помощника поправить, но нет – батюшка как ни в чем не бывало продолжил эту страшную для живых молитву. Члены царской семьи, к тому времени уже понимавшие гораздо больше, чем клир, о себе и о смерти – в этот момент упали на колени.
Бог подарил страстотерпцам возможность помолиться о своем упокоении? Когда в ночь на 17 июля их приведут в подвал, времени на разговор с Создателем не будет. Потому Романовы и святые, что заранее знали о своей гибели и встречали ее по-царски смиренно и благородно. Здесь в стотысячный раз уместно повторить: страстотерпцев канонизировали не за то, как они жили, а за то, как они умирали.
После ознакомления с мемуарами, дневниками членов царской семьи и их приближенных, после прочтения воспоминаний и показаний участников расстрела и тех, кто наблюдал за Романовыми во время ареста, не остается никаких сомнений, что Николай Александрович даже не надеялся на спасение. И не предпринимал попыток бежать. Зачем и куда крутить планету под царским сапогом, если еще в 1905 году один из известнейших старцев России, Варнава, предсказал императору мученическую кончину. Будучи человеком глубоко верующим, Николай II не мог пропустить мимо ушей эти слова и уж тем более не мог о них забыть.
Были и другие пророчества. Одно из них сбылось накануне приезда царя в Екатеринбург. В дневниковой записи за 14 апреля 1918 года есть такие строчки: «В селе Покровском была перепряжка, долго стояли как раз против дома Григория и видели всю его семью». И хотя дневники царя изучены вдоль и поперек, мало кто догадывается, о чем именно здесь говорит арестованный самодержец. Оказывается, Распутин однажды сказал Александре Федоровне, что перед смертью она обязательно увидит его дом. И вот палачи, об этом предсказании не знавшие, везут императора и его супругу через родовое гнездо их погибшего друга. Всегда внимательная к таким знакам, царская чета в тот момент наверняка еще раз поблагодарила Господа за то, что Он не оставляет их. И так заботливо готовит к скорой гибели.
В конце апреля, уже в Екатеринбурге, многократно униженный обысками, изъятием ценностей, хамством, Николай Александрович уверенным и аккуратным почерком записывает: «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России: я буду этой жертвой – да свершится воля Божия!»
О своем кресте догадывались и царские дети. Целомудренные, воспитанные, кроткие, работающие в госпиталях наравне со своей матерью, никогда и нигде не показавшие свой царский характер, они все видели и все понимали.
Да и как здесь не понять, если еще в Царском Селе через неделю после Февральского переворота пьяные и борзые охранники стали позволять себе врываться в комнаты княжон без стука, отбирать игрушки у маленького и беззащитного цесаревича…
Как же ведут себя во время ареста дети? Они так же, как и их маман с папа, абсолютно спокойно дожидаются смерти: смиренно, без истерик, не умоляя отца сделать все, чтобы они дружно покинули Россию, практически ежедневно (за исключением дней, когда температура валила их с ног и затмевала сознание) молились, читали духовные книги… Татьяна даже подчеркивала наиболее близкие ее переживаниям слова. Особенно ей нравились рассказы о христианах, которые шли на смерть как на праздник, «становясь перед неизбежной смертью, сохраняли тоже самое дивное спокойствие, которое не оставляло их не на минуту». Это подчеркивает не монахиня, прожившая в молитве полвека, а 21-летняя девушка!
А что касается «на смерть как на праздник», то и здесь Романовы показали, как надо идти в объятья вечности. К раздражению надзирателей страстотерпцы старались жить полной жизнью, даже когда совсем становилось худо. Они разбивали сады, рубили дрова, прибирали комнаты, учили языки, играли в теннис, много читали и даже ставили комедии.
Так, известно, что в заточении Романовы разыграли чеховского «Медведя» и «Сборы в дорогу» Гарии Граттана. По воспоминаниям учителя английского языка Гиббса, впоследствии ставшего архимандритом Русской православной церкви, члены царской семьи во время представления смеялись от души, до слез.
И уже в одном этом маленьком факте можно разглядеть все величие подвига Романовых: идя навстречу смерти семимильными шагами, они смеялись до слез. Не грустили. Смеялись от радости. Не от злости. Тот же Гиббс вспоминал, что никогда и никто не видел Романовых злыми, даже своим угнетателям страстотерпцы ни вслух, ни в своих дневниках не желали ничего плохого. Страдали ли они – конечно, страдали. Но страдали тихо, молитвенно, смиряясь с неизбежностью своей жертвы. Вот так, даже в смерти Романовы победили своих палачей.
Пытка духа, которую устроили царственным заключенным большевики, ежечасно своим поведением нажимая на курок у их затылков, закалила Романовых и сделала святыми еще до той секунды, когда Юровский в подвале начал зачитывать свой приговор (точный текст его, кстати, до сих пор не установлен).
До последнего вдоха венценосные россияне остались Царями, своим примером преподав, пожалуй, самый главный урок в жизни каждого христианина – урок смерти.
фото с сайта Православие. Ру
Ваш комментарий будет первым