Нажмите "Enter" для перехода к содержанию

Первопроходцы. Николай Андреев – о тех, благодаря кому Козельск называют «русской Троей» и городом воинской славы

Совсем недавно мы отпраздновали первое десятилетие присвоения нашему славному Козельску высокого звания – город воинской славы.

 С гордостью мы называем имена  первых, кто своей подвижнической деятельностью способствовал принятию этого решения: Василия Николаевича Сорокина, Николая Николаевича Анисимова – людей,  чья неустанная деятельность и краеведческие изыскания разбудили сознание всех тех, кто воскликнул: «А почему такой город как Козельск  в тени, без званий и наград?»  Только Екатерина II, спустя полтысячи лет после той жестокой битвы, даровала Козельску особый герб в честь признания его мужества и храбрости. А власти…  власти проходят мимо. Не замечая? – так думали тогда многие козельчане .

Во второй половине   60-х годов прошлого века приокским книжным издательством была издана   книга-монография Анисимова Н.Н. и Сорокина В. Н.  под названием «Козельск», где авторы, после кропотливой работы в архивах Москвы, Ленинграда, Калуги, Тулы, пришли к выводу, что сражение козельчан против войск Батыя в 1238 году не имеет равных в истории России.

 Действительно,  Киев, Москва, Рязань падали под вражеским натиском за считанные дни. Козельск стоял  семь недель.

 Сам факт семинедельной обороны Козельска от татаро-монгол был и тогда всем известен: даже в нашем школьном учебнике для 4 класса «История СССР» ( 1958 г.) говорилось об этом.

 Но сам факт этот шел… как бы мельком, по касательной, без основательного осмысления этого, можно сказать, чуда.

 Потребовались десятилетия и после выхода Сорокинской и Анисимовской книги, чтобы наш Козельский бард Александр Астахов, родившийся в Нижних Прысках (кстати, ему в этом году исполняется 70 лет)  написал :

 И остался вовеки гордым,

 Возвращая  и павших в строй,

 Непокорный татарским ордам,

 Жив Козельск – первый град-герой.

Почти одновременно с ним схожую мысль выразил мой друг, учитель истории и географии Александр Андреевич Фролов:

Наш Козельск с землей враги сравняли,

Сорною засеяли травой,

А его – злым городом назвали,

Только был он город наш – Герой.

Эта мысль приобрела зримые формы у наших членов Козельского общества русских литераторов ( КОРЛ), и они, после соответствующего предложения члена КОРЛ, Семкина Сергея Евгеньевича, выступили с инициативой присвоения городу Козельска звания города воинской славы. О том, как происходила, можно сказать, борьба за реализацию этого предложения много уже написано.

 А в этой заметке  хочу вспомнить Владимира Алексеевича.

 Нет, не Солоухина – о нем я, если позволят обстоятельства, расскажу в следующий раз.

 Я хочу рассказать о писателе Владимире Чивилихине.

Мне пришлось с ним общаться дня два-три в августе 1978 года  и сопровождать его по Козельску и в Оптино.

Это поручение дал мне первый секретарь райкома КПСС Бархатов Александр Павлович.

Наш замечательный краевед, Сорокин Василий Николаевич, в то время находился где-то не в Козельске,  и   мне, тогда зав. общим отделом  райкома, была доверена эта почетная миссия  гида- экскурсовода.

Чивилихин приехал в Козельск на своей машине « Победа». Я встретил его, провел к Бархатову. Секретарь райкома первым делом сразу же поручил мне устроить Чивилихина в гостиницу. Тот рассказал о своих предполагаемых планах – осмотреть, как следует Козельск, побывать в Оптиной Пустыни, Шамордино. Все это было нужно ему для написания книги, которую мы знаем теперь как «Память».

О Козельске и козельских местах, как оказалось, там сказано немного. Но именно тогда, после посещения наших мест, очевидно, у него и зародилось мнение, позднее вошедшее в эту фундаментальную работу, что  

«По справедливости, Козельск должен войти в анналы мировой истории наравне с ратоборческими гигантами как Троя и Верден, Смоленск и Севастополь, Брест и Сталинград».

 И это была не только красивая фраза. Она была подкреплена серьезными,  научно-аргументированными  доводами.

Владимир Чивилихин

 В гостинице ему была выделена одна из лучших комнат на втором этаже, в конце коридора направо. В комнату он завел и свою большую, рыжего цвета, собаку, которую привез из Москвы.

На следующий день к нему приехали родственники. А меня он в тот день попросил показать город.

В музей же он решил сходить вместе с Сорокиным. И пока Василия Николаевича не было, я был с писателем  и в Оптиной Пустыне, и в городском парке.

В городском парке Чивилихин сразу же обратил внимание на широкие просторы, расстилающиеся внизу, огромные заливные луга.

Он сразу стал что-то писать в свой блокнот. Вслух же только и сказал, что весной здесь коннице было пройти трудно. Подняться на холм, где расположен город, окруженный водой рек, рукотворных болот, окруженный к тому же деревянным частоколом, высоким десятиметровым забором  с башнями, откуда стреляют козельчане-лучники – непросто.

Действительно, события 1238 года происходили в марте-апреле, периоде разлива рек Жиздры, Другузны  и Клютомы.  Как стало известно, между этих рек еще дополнительно были прокопаны  каналы, что сильно заболачивало местность и не позволяло использовать стенобитные машины врагам.

— Сколько же дней здесь  шла  не осада, а  сама битва? — спрашивал он.

 Я, знакомый с этими событиями только в общих чертах (в основном по книге Сорокина и Анисимова), отвечал, что штурмов было множество и козельчане успешно их отражали, а иногда и сами делали вылазки на вражеские скопления войск. И в одну из вылазок козельчане уничтожили все эти  стенобитные орудия, грозящие разрушению стен города.

Отнюдь не случайно было убито более четырех тысяч врагов, среди которых три крупных военачальника- темника, то есть руководителей тысячного войска  ( тьма – тысяча). Темники эти были родственниками Чингисхана. Поэтому Батый и назвал Козельск «злым городом».

Мы с ним прошли на улицу рядом с городским военкоматом, спустились вниз в овраг, где раньше, до войны, была железная дорога и еще не закопанный  каменный туннель с выбитыми цифрами «1895».

 К сожалению, я ничего не мог сказать ему о предполагаемом русле небольших наших козельских рек Клютомы и Другузны, которые в течение столетий были несколько изменены.

А  в Оптиной Пустыни он, осмотрев домики Достоевского и Гоголя, попросил меня провести его в скит.  Оптину Пустынь  в то время, правда, еще робко и недостаточно, начали…наверное, громко сказано, благоустраивать: потихоньку убирать бросающиеся в глаза следы разора и запустения. Запретили разграбление памятников с мест захоронения, оградили штакетником могилы братьев Киреевских, обозначили места, где могли быть захоронены Оптинские старцы.

 Не доходя до скита, он обратил внимание на колодец. Внутри же скита, полюбовавшись храмом Иоанна Предтечи, приспособленным тогда под музей, вдруг побежал к  дереву.

 Дерево было действительно примечательное.

 Я сразу понял, почему он так сделал.

 К тому времени я уже прочитал его книгу, опубликованную в роман-газете  «Шведские остановки».

 Да и мне, как рожденному  в Новосибирске, дерево было хорошо  знакомо и узнаваемо.

 Это был гигантский, самый настоящий сибирский кедр.

 А Чивилихин, подбежав к кедру, обнял его, прижался к его кроне, как будто встретив своего родственника. Как известно, Чивилихин сам родился и долгое время жил в Сибири.

 А я вспомнил, что именно в этой книге «Шведские остановки» он горячо выступил за сохранение кедровых лесов – против всех тех, кто безжалостно уничтожает эти леса. И, глядя на его детский, обнимающий дерево жест,   взирая на его эту детскую радость при встрече со знакомым, пусть неживым  другом-кедром, я хорошо его понимал.

 Конечно, на следующий день я попросил его оставить автограф на обложке   выписываемой мною  газеты с его книгой «Шведские остановки». Владимир Алексеевич не отказался, сделал авторскую запись с пожеланием здоровья и успехов.

Через день приехал Сорокин Василий Николаевич, и больше с писателем я не встречался.

 На днях еще раз прочитал его эту книгу и стало понятно, почему он умер так рано, не дожив до шестидесяти. Он умер в пятьдесят шесть лет. 

 А книгу его с описанием пребывания в Козельске мы ждали! Козельск он назвал и героическим, и крайне скромным. Книга эта – непростая, не для так называемого «легкого чтения», читать ее надо вдумчиво, осмысливая высказанные автором мысли.

Причина же его ранней смерти всем известна: это был неравнодушный Человек-патриот, он слишком близко принимал к своему израненному сердцу все  то,  что мы, к сожалению и сегодня, проходим , не задумываясь и не замечая, мимо.

 Борьба с равнодушным чиновниками, борьба против поворота сибирских рек, борьба за  сохранение сибирских лесов, Балтийских вод от загрязнения нефтью; борьба со лжеисториками, сторонниками нормандской теории, согласно которой русские неспособны без помощи запада управлять своим государством – все это требовало и сил, и энергии. А главное, железных нервов. Сердце не выдержало.

 Это был настоящий государственник, Человек-патриот, одним из первых обративших внимание мировой общественности на уникальность той исторической битвы, которая и послужила, наравне с подвигами козельчан в годы Великой Отечественной войны, основанием для присвоения нашему Козельску высокого звания города воинской славы.

Я написал эти заметки в надежде на то, что мы всегда будем помнить нашего подвижника козельской земли, сибиряка Чивилихина, как одного из славных первопроходцев, своими трудами возвеличивших наш славный Злой Град Козельск. Злой для врагов. Для друзей он добрый.

Николай Андреев

Поделись с друзьями:

Ваш комментарий будет первым

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Новости
Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая пользоваться сайтом, вы соглашаетесь с использованием файлов cookie.
Принять