В Козельском районе продолжаются акции, приуроченные годовщине освобождения райцентра от фашистов. Напомним, город освободили 28 декабря 1941 года. Тогда шла масштабная наступательная операция, получившая название Калужская. К этой дате мы опубликовали несколько новых материалов, раскрывающих подлинную историю оккупации и боев за город и окрестные села. Сегодня – очередной текст, который никого не оставит равнодушным. Его нам прислала наша коллега, известный калужский журналист Алевтина Шеляпина.
Мне очень хочется рассказать о незаметных тружениках тыла: стариках, женщинах, детях. В частности, о моей прабабушке Пелагее Никаноровне Колгановой и ее семье, которая проживала в селе Губино Козельского района Калужского уезда.
Перед самой войной, в начале лета 1941 года, ее муж Павел Ефимович Колганов был призван на переподготовку как командир Красной Армии и коммунист. От него пришло только одно письмо незадолго до войны. Он писал, что находится на границе, вестей очень много, но писать нельзя. Больше писем от него не было. Только после окончания войны в 1946 году семье сообщили, что техник-интендант 2 ранга Павел Ефимович Колганов пропал без вести в конце августа 1941 года. Судьба его до сих пор неизвестна.
Так семья осталась без кормильца. В начале сентября 1941 года родился младший сын Александр, который так и не увидел отца. А было в семье 6 детей: четверо малолетних своих и двое девочек удочеренных. Кроме того, из близлежащих деревень, занятых немцами, попросились на постой женщины с детьми.
Летом 1941 года немцы рвались к нашему родному краю. Сельчане готовились к тяжелым испытаниям. Все жители, в том числе и дети, были мобилизованы рыть окопы. Грунт тяжелый, сплошная глина, Старшие дети – Вера, Елена, Надежда и Владимир трудились вместе со взрослыми до кровавых мозолей. Вставать приходилось рано, в 5 часов утра. До сих пор в деревне сохранились эти глубокие окопы, поросшие травой и кустарником, и большой овраг после бомбежки. Часто молодым девушкам в 15-17 лет приходилось ездить на заготовку леса для нужд фронта в Оптину Пустынь на дрезине, которая двигалась из соседней деревни Парфеново, находящейся в 4 км от села Губино.
Запомнился рассказ дочери прабабушки – моей бабушки Надежды: “Вставали рано в 3 часа и шли в деревню Парфеново, потом добирались на дрезине до сосенского леса, поздно вечером так же, в обратном направлении. Валили деревья для нужд фронта. За опоздание отдавали под суд. Однажды мы прибежали к дрезине, а она уже тронулась! Мы вместе с сестрами и братом бежали следом: кричали, плакали и падали на рельсы, пытаясь догнать дрезину… это было страшно! Кое-как ухватились за край: к нам тянули руки и с усилием втащили на нее. Так мы спаслись от суда”.
Все произошло молниеносно. Немцы быстро заняли деревню и начали наносить массированный артиллерийский и минометный огонь по соседним деревням Клюксы и Березичи. В разрушенном сельском храме на колокольне установили миномет, из которого безжалостно обстреливали близлежащие деревни. Для жителей наступили тяжелые времена. Многих угоняли в Германию. Немцы забирали у жителей все: одежду, обувь, продукты, уничтожили весь скот. Люди страдали от голода и холода, особенно тяжело было бабушке – младшему Александру было всего несколько месяцев. Очень страшно было, когда сбрасывали бомбы. Укрытием для семьи служил глубокий погреб, построенный еще прадедушкой, куда набивалось много соседей и их детей, стар и мал.
Старших дочерей Веру, Елену и Надежду прабабушка прятала на чердаке. Немцы жестко карали родных и близких большевиков-коммунистов, семьи красных командиров. Семья Колгановых оказалась одной из первых.
Зима была лютая, вымерзли сады. Многие верили, что придет Красная Армия, но слышались и другие голоса. К таким относилась и соседка прабабушки, служившая у немцев. Как-то вечером она зашла к ней и стащила с ее ног единственные валенки в семье, которые одевали по очереди старшие дети, и сказала, что они им больше не нужны: “Твой муж – коммунист, и завтра на рассвете вас расстреляют!”. Всю ночь бабушка молилась перед иконой Казанской Божией Матери, просила пожалеть ее шестерых деток. Под утро за ними пришли немцы и велели выходить. Пелагея перекрестила и поцеловала детей, их немцы повели к оврагу недалеко от дома. Каким-то образом партизаны узнали об этом, выскочили из соседнего леса и отбили у немцев приговоренную к расстрелу семью. Так они спаслись!
Неспокойная была ночь накануне прихода советских войск. Люди не выходили из домов. Стало светать, вдруг послышался шум на улице, это громко кричали соседи: “Пелагея, наши пришли!” Встречи были короткими – передовые советские части стремились на Запад. Оккупация длилась 81 день.
Войска не раз проходили через село, бывало разное. Вот один случай. Лето 1941 года, улица села и, вдруг – верблюд. Попал он в Губино вместе с одной из воинских частей. Иногда верблюд без видимой причины останавливался, широко расставлял свои белесые ноги со сбитыми копытами, задирал голову, вытягивал шею и орал. Именно так: не ржал, не мычал. Орал всем своим необъятным нутром. Дети его дразнили: “Верблюдяшка – красная рубашка!” Он терпел-терпел, а потом поворачивал морду в их сторону и плевал так обильно, что хватало на всех!
Было очень голодно, но село жило! Первое, за что взялись люди – восстановление разрушенного колхоза. Вся невыносимая, тягостная работа легла на плечи женщин и подростков. Жили по выражению: “Народ, он как конь в хозяйстве…” Работали не покладая рук и в колхозе, и в своем хозяйстве. Часто голодали, весной выручала зелень и всякие корешки.
Пелагея Никаноровна, оставшись без кормильца с шестью детьми на руках, никогда не боялась трудностей. Без выходных, от зари до зари работала в колхозе, держала хозяйство, сажала огород, могла прясть, ткать, шить – делала все, что бы ее дети выжили. Все ее дети выросли достойными людьми. Она никогда не жаловалась на судьбу. Даже никогда в помыслах не было отдать хотя бы приемных в детский дом. Она им отдавала самое лучшее, они же были сиротами! Так было до конца ее земных дней. Она всегда говорила : “Слава Богу за все!”. Трое сыновей отслужили в рядах Советской Армии: старший Владимир в Северном Морфлоте, средний Сергей – в автобате в Белоруссии, младший Александр – в Германии. Девочки выросли, у всех были большие семьи. Наша прабабушка являлась главой большого рода Колгановых, у нее множество правнуков, внуков, которые свято чтят память о выживших в той Великой войне и давших им жизнь.
“…Холод войны немилосерден и точен,
Ей равнодушия не занимать.
…Шестеро голодных сыновей и дочек,
И одна отчаянная мать…”
Мне кажется, что Булат Окуджава писал это стихотворение на войне о моей прабабушке Колгановой Пелагее Никаноровне. Вечная память всем, прошедшим этот путь в годы Великой Отечественной войны!
В нашей семье бережно хранится икона нашей прабабушки – Казанской Божией Матери. Икона передается уже в 4-х поколениях.
Также с любовью хранятся изготовленные прабабушкой и ее дочерями вышитые рушники, скатерти, подзоры, тканые половики, домашняя утварь и единственная фотография прабабушки в сыновьями Владимиром, Сергеем и Александром, сделанная после войны.
Недавно на Поклонной Горе в Москве в музее Победы калужская делегация представляла свои семейные реликвии на Всероссийскую выставку работ “Семейная реликвия”. Наша семья не осталась в стороне: мы представили маленькую фотографию прабабушки с сыновьями, венчальный вышитый ею рушник, ее Псалтирь и Библию. В родовых вещах, в родовом Предании заложен дух семьи.
Нет давно с нами ушедших в мир иной предков,
Но продолжают жить на первый взгляд обыкновенные,
А на самом деле хранящие память вещи.
Пока жива память, они живы!
Ваш комментарий будет первым