Еще 17-летним мальчишкой Александр Амелин, увлеченный темой ВОВ, однажды попал на Вахту Памяти. С тех пор поисковая деятельность в жизни Александра длится уже около 20 лет. До этого мужчина ездил в составе других отрядов. А этим летом он организовал в Козельске свой, дав ему название «Мираж». И пригласил нас поехать в выходные в Ульяновский район на разведку – так называются все поисковые выезды меньше 3-х суток.
В отряде у Александра есть свой «мозговой центр»: ребята, которые разрабатывают маршрут поездок, изучая архивы, старые карты и узнавая у старожилов про места боев.
«Они молодцы, начитанные, про находки знают: что это или откуда отлетело», – рассказывает про своих бойцов Амелин. Воскресный, 4-й выезд «Миража», именно так и был организован: раскопки провести за Дретово предложил Николай, который знает эти окрестности, как свои пять пальцев.
Мы с Александром подъезжаем к месту сборов в лесу. Там уже большинство из поисковиков. Их в отряде всего 15 человек. «Ребята разных профессий: каменщики, водители, врачи. И возраст тоже разный – от 30 до 60 лет. А общее у них – это любовь к истории периода ВОВ», – рассказывает командир, знакомя нас со своим отрядом.
Все ребята с поисковым «оружием». Металлоискатели или «клюшки», как их тут называют, берут на глубину в два штыка, а у глубинника «захват» гораздо больше – около 4 метров.
В составе поисковиков, которые приехали на разведку в Ульяновский район, козельчан всего двое – Александр и Андрей. Остальные ребята из Суворова. «У нас оккупация была очень кратковременной. В Козельске боев как таковых не было, больше тыл. А вот в Ульяновском районе боевые действия шли до 1943 года», – поясняет Дмитрий.
Ульяновский район он такой – вроде и перекопан вдоль и поперек, но каждый раз, приезжая на одно и то же место, можно поднять новые находки. Как две недели назад, и тоже недалеко от Дретово. Тогда «Мираж» нашел схрон боеприпасов – минометные снаряды и три гранаты. «Всего сантиметров на 20 были в земле. Я по ним этим летом буквально ходил, собирая грибы», – рассказывает Александр.
Случаи, когда отряд находит взрывоопасные предметы (ВОПы), не в диковинку, и такое бывает практически во время каждого выезда. Поэтому алгоритм действий для таких случаев уже отработан. Полиция, которую отряд вызывает, описывает опасную находку, вызывает саперов, которые потом «находку» уничтожают. Если ВОПы большие, например, авиационные бомбы, то их перевозить опасно, и потому взрывают на месте. «В прошлый раз оцепляли лес, дорогу. Взрыв было слышно за три километра, даже земля гудела», – вспоминают поисковики.
Разговоры и сборы заканчиваются, всем перед выходом проводят инструктаж техники безопасности. В лагере останется только дежурный, он будет поддерживать костер и готовить обед. А мы с остальными ребятами отряда идем вглубь леса. Александр по пути рассказывает про другие выезды «Миража»: «Две недели назад в деревне Железница подняли останки советского солдата. Но опознать не получилось. А в Хвастовичах нашли наших бойцов прямо на дороге, на глубине около 2 метров. Вызвали грейдер, он снял верхний слой, а там – друг на друге лежали четыре человека. Опознать смогли только одного. Местные потом рассказали, что по этой дороге в войну шли обозы».
При находке останков поисковики составляют протокол эксгумации. И хотя, в инструкции к протоколу все расписано, ребята отряда настолько «заматерели», что сами, без этих подсказок могут определять кости скелета. Самое сложное, это когда находят останки нескольких человек, а при них – только один медальон. В таких случаях подключают архивы военкоматов, и поиск из земли переходит на поиск в бумагах.
«Когда находишь солдата – это всегда радость, неважно, опознал ты его или нет. Главное, что нашел человека, который лежал посреди поля, а теперь есть возможность его похоронить», – говорит Дмитрий, идущий по лесной тропинке рядом с нами.
А вообще самая лучшая благодарность поисковикам за их работу – это слезы радости родственников найденных советских бойцов. «Ведь многие и не надеются уже узнать, где погибли их деды и прадеды. По 75 лет людей считали пропавшими без вести. И вот когда приезжают забирать останки, то понимаешь: это то, главное, из-за чего мы ездим на поиски по лесам», – сурово говорит Александр. Он, как и его бойцы, эту тему обсуждает редко. Она считается очень личной: почти у каждого из ребят есть родственники, которые не вернулись с фронта.
Находят поисковики и солдат вермахта. В этом случае о находке через ПДР (Поисковое движение России) сообщают в Германию. Но немецкие потомки гитлеровских солдат и офицеров не всегда забирают прах на родину, сейчас мало кто из них желает признаваться в таком родстве.
Ровная тропинка заканчивается, и мы попадаем в поросль хмызника. Уберегая глаза от хлестких веток, идем к старой грунтовой дороге. Она в годы войны несколько раз переходила «из рук в руки». То, что эти места видели войну, понятно по железной проволоке, которая, обвивая сосны, давно вросла в их кору. Она советская – так говорят поисковики, у немецкой – другое сечение. И поясняют: «Немцы были педанты, они никогда бы не воспользовались русской проволокой, только своей».
Ребята говорят, что лес из Ульяновского района опасный: «Привозят его с делянки на пилораму, а пилы одна за одной летят: в деревьях и пули, и куски снарядов, и проволока. Все с времен войны осталось».
Первый схрон находим в углублении то ли засыпанного блиндажа, то ли воронки. Сначала металлоискатель, а потом и глубинник, тренькая по очереди, пеленгуют. Михаил спускается в поросшее мхом углубление и начинает копать. Лопатка, чиркнув, задевает что-то. Это пузырек, в таких стекляшках во время войны держали и парфюм, и медикаменты. А ребята тут же вспоминают: «Как-то нашли в немецком блиндаже лекарство. На нем была вошь нарисована, и надпись: «Ахтунг!». И запах дуста совсем не выдохся».
Миша продолжает копать, а потом, один за другим, поднимает из земли около десяти советских противогазов. Несколько из них в полном комплекте и в очень неплохом состоянии – их решают прихватить с собой на обратном пути. «Мы музей хотим сделать в козельском ДК, в совхозе», – сообщает Александр.
Идем еще около километра по мшистому лесу. Ребята разделяются на небольшие группы и расходятся в разные стороны. Их металлоискатели, как взбесившиеся, пищат на все вокруг. А отстрелянные гильзы теперь попадаются чуть ли не на каждом шагу.
Связь по рации: Николай откопал снаряды. И мы, собираясь снова вместе, по ориентирам идем к месту находки.
Два советских снаряда 152 калибра без зарубок на ободке, а значит, не взведены – не прошли через ствол. Перевозить их не будут, значит, станут обезвреживать на месте. И Александр, как командир отряда звонит в полицию.
Тем же путем, пролезая через молодые заросли берез, возвращаемся в лагерь. От него уже издалека аппетитно тянет дымком, а на костре стоит огромный старый закопченный чайник, про который ребята шутят, что он, наверное, Ленина помнит.
Поисковики показывают друг другу свои находки. Дмитрий, который ходил по хмызнику, нашел там манерку – нахлобучку на «гансовскую» фляжку и аптеку – два стеклянных пузырька. Один из пузырьков даже с мазью, которая похожа на солидол. А ещё половину ложки – черпалку. Забавно: Николай совершенно в другом месте нашел ручку от ложки. Конечно, не от той, что у Дмитрия, но на первый взгляд эти две части похожи на одно целое.
А вот ещё очень интересная находка: маленькие, похожие на детские, очки. Никто из ребят не может рассмотреть, что же изображено на дужке – орнамент или надпись?
Мы начинаем собираться домой. А Алексей, который сегодня дежурил у костра, рассказывает, почему такие поиски по следам войны, необходимы всем нам: «Понять историю страны легче всего, если ее рассматривать через призму своей семьи. Узнать надо, кто из предков воевал, пропустить это через себя. И я когда-то к войне относился, как к уже свершившемуся факту – отвлеченно. Но, впервые приехав сюда, в Ульяновский район, увидел эти леса все в воронках, окопах… Металлоискатель, который звенит на каждом шагу… Огромные кучи гильз, минометные снаряды – все торчит из земли. Я представил, что происходило там, тогда… Вот с тех пор и занимаюсь поисками, и буду продолжать это делать дальше».
Анастасия Королева
Фото: Виталий Верескун
Ваш комментарий будет первым