Герой очередного номера газеты «Козельск» – ведущий инженер СПЗ Николай Козлов, участвовавший в запуске «Союза» с Юлией Пересильд и Климом Шипенко на борту
Мир продолжает обсуждать полет российской киногруппы в космос. Самые авторитетные СМИ подчеркивают, что эта миссия добавила ещё один превосходный космический рекорд России над Соединенными Штатами, опередив Голливуд на орбите. К историческому событию был причастен и наш земляк, ведущий инженер Сосенского приборостроительного завода Николай Козлов. О подготовке к старту «Союза», о самом старте и о той атмосфере, что царила на Байконуре накануне 5 октября, Николай Петрович рассказал нашему корреспонденту.
– Николай Петрович, Вы участвовали в историческом запуске «Союза МС-19»…
– Это очень громко сказано, что я участвовал. «Соучаствовал» – звучит правильней. По договору я приехал именно обеспечить пуск этого корабля, на котором полетят артисты. Но, по сути, наших с СПЗ на Байконуре было двое – я и Павел Валерьевич Бедин. Он приехал, чтобы обеспечить пуск следующего корабля, потому что на Байконуре процесс этот идёт непрерывно.
– Удалось ли Вам увидеть, как Пересильд и Шипенко готовились к полёту?
– Да, было дело, когда я спускался в зал, где испытывается корабль, чтобы проверить состояние нашей аппаратуры. Ну и, конечно, любопытно же посмотреть на группу. Хотя за то время, что мы работаем на Байконуре, видели не только артистов, но и настоящих космонавтов, и даже брали у них автографы. Но это было до пандемии. Лишние люди во время подготовки к полёту в принципе не приветствуются.
– Значит, актрису и режиссёра, парящих в невесомости во время учений, Вы не видели?
– Подобные тренировки проходят в звёздном городке. На Байконуре такого учебного полигона нет вообще. Здесь у них другая задача – обжить корабль, осмотреться. В частности, примерить ложементы, что установлены в кабине. В них космонавт находится в позе эмбриона, чтобы легче переносить все перегрузки при ускорении, при выходе на орбиту, при посадке. Этот ложемент изготавливается индивидуально по размерам каждого космонавта. Но есть ещё один нюанс – в самой кабине пилотируемого отсека полно аппаратуры, здесь же подвешивается полезный груз, поэтому космонавт сидит, окружённый какими-то предметами. И во время тренировки у Клима Шипенко, например, коленка упёрлась в панель, так что специалисты полдня решали эту проблему.
Помимо этого проверяется связь, операторы смотрят, насколько хорошо экипаж видно на мониторах. Допустим, сел космонавт, а рядом с ним закреплённый контейнер с полезным грузом, который закрывает лицо от видеокамеры. И вот специалисты делают перемонтаж, дорабатывают каждую мелочь, чтобы перед стартом и во время полёта всё было доступно, видно, слышно.
– А почему в космос можно было отправить только троих человек?
– В запускаемый аппарат чисто технически помещаются всего трое. Поэтому только актриса, кинорежиссёр и командир экипажа.
– А вот интересно, было ли волнительно командиру – профессиональному космонавту отправиться в полёт с дилетантами?
– Если честно, то судя по разговорам, профессионалы не любят такие эксперименты. Они работают в своей среде, с людьми, которые всё понимают с полуслова. А тут, получается, навязали людей из другого круга и отвлекли от решения основных задач. Но есть поставленная задача: кого назначили, того и готовят к полёту. Все понимают, что космонавтика – это рискованное занятие до сих пор. Поэтому всё максимально доброжелательно.
– С другой стороны Пересильд и Шипенко не случайно выбрали выполнять эту миссию, они прошли подготовку…
– Да, они прошли курс подготовки. Конечно, не в таком объёме, как профессиональные космонавты. Но перед ними такие задачи и не ставили. Никакие научные программы они не решали. Их задача была полететь, всё физически выдержать, не впасть в истерику, в конце концов. Да, они прошли жёсткий отбор – медкомиссию, помимо всего прочего. Просто, каким бы ты ни был «блатным» актёром, за которого бы похлопотал Абрамович, ты элементарно можешь не пройти медкомиссию, не выдержать психологические тесты, физические перегрузки. Они же это всё выдержали.
– Значит, жёсткий физический кастинг…
– Однозначно. Там же был не только основной экипаж – Пересильд и Шкаплеров, но и дублирующий – сериальная звезда Мордовина и второй оператор Дудин. Вот эти четыре человека прошли жёсткий отбор…
– Можно лишь представить, сколько времени и сил было затрачено на их подготовку…А о финансировании и говорить не стоит.
– Знаете, вчера специально, готовясь к беседе, почитал в интернете мнения людей: зачем надо было тратить на них деньги? Лучше бы пустили всё на пенсии, лечение детей – любимая тема интернет-пользователей. Но вот как они не поймут, что в прошлом году никто никого в космос не запускал. И что – у пенсионеров было много денег, много детей вылечилось? Всё равно эти деньги достались бы кому-то другому. Это, конечно, мои предположения. Просто наверняка нашли спонсора уровня того же Абрамовича. Таких меценатов в стране хватает. Никто эти деньги не взял из фонда финансирования здравоохранения и отдал съёмочной группе фильма. Денег на самом деле много в стране. Посмотрите, как живут олигархи! А тут деньги вложены, на мой взгляд, в полезное дело. Юля с Климом справились, и они вызывают большое уважение. Все свои задачи группа выполнила.
Космос – это нужное дело. Очень затратное, дорогое, но мы не можем от него отказаться. Да, экономику по всему миру трясёт от пандемии. Но у нас в России много недостатков, не только экономических. Как говорил один наш товарищ: «В блокадном Ленинграде в футбол играли».
– И Седьмую симфонию Шестаковича репетировали, собирали музыкантов по всем фронтам, чтобы исполнить её для всех ленинградцев.
– Кстати, да. Нельзя только на одном прагматизме концентрироваться. Человек так устроен, что он хочет какого-то праздника.
– Николай Петрович, давайте вернёмся на стартовую площадку космодрома.
– Куда в последние дни перед стартом приехала огромная съёмочная группа. Это же был проект Первого канала, поэтому была большая составляющая шоу. Приехал туда Ургант, чтобы снять две свои передачи в рамках предстоящего полёта. К тому же параллельно было снято несколько передач вообще о Байконуре. С работы выйдешь, а над головой жужжит квадрокоптер. Серьёзный подход был в плане шоу. Чувствовались хорошие деньги, подтянулись серьёзные люди, было много звёзд. Мы успели с Дмитрием Дюжевым в перерыве сфотографироваться на стартовой площадке.
– Интересно, где же Урганту разрешили съёмочный павильон установить? Неужели рядом со стартовой площадкой?
– Да. Представьте, стартовая площадка, на которой установлена ракета, а в 300 метрах от неё сцена и зрительская зона, в которой нам тоже удалось побывать во время съёмки первого «Вечернего Урганта». Совершенно случайно проходили с коллегами мимо и остановились посмотреть на процесс. А охранники подошли к нам и говорят: «У нас места свободные есть. Хотите поучаствовать?» Мы с коллегами и с товарищем из РКК «Энергия» ответили, что у нас пока пауза порядка полутора часов в испытаниях, но в любой момент могут позвонить. Тогда нам предложили сесть в первый ряд. Вот так нам случайно посчастливилось стать участниками «Вечернего Урганта».
– А Юля с Климом были на съёмках программы?
– Нет, их не было. Экипаж нигде не тусовался. Все жёстко работали, готовились, соблюдая режим. Надо было минимизировать все контакты. Представляете, если бы они завезли вирус на МКС?
– Но как же всё-таки проходил момент старта?
– Подъехал огромный автобус Роскосмоса, который возит космонавтов. Оттуда вышел экипаж в сопровождении лиц. Над площадкой зависло уже несколько дронов с камерами. Снимали процесс не только представители первого канала, но и технический персонал Байконура, чтобы в случае любой нештатной ситуаций можно было её проанализировать и принять меры. Помните, как в 1986 году погиб американский шатл «Челленджер» с космонавтами на борту? Когда они уже были на орбите, инженеры отсматривали видео и увидели, как во время старта от крыла отлетела обшивка. Но тогда все пришли к выводу, что это не приведёт к катастрофе. Хотя можно было бы рассмотреть вариант ремонта прямо в космосе или, в конце концов, вернуть людей с помощью нашего «Союза».
– Грустную тему Вы затронули, Николай Петрович, лучше вернёмся к нашим ребятам на стартовую площадку.
– Итак, до начала старта объявили время повышенной готовности – повышенной опасности. Всех лишних людей с площадки убрали, кто ушёл в бункер или отъехал на безопасное расстояние. А для вип-персон и звёзд шоу-бизнеса была построена наблюдательная площадка с большим монитором, на которой крупно была выведена картинка со стартовой площадки. А таких, как я, посадили в автобус и отвезли в степь. Оттуда мы и наблюдали за пуском корабля.
– Значит, Вам не удалось увидеть процесс проникновения команды на борт корабля?
– Нет, конечно. Увидели только, как на площадку подъехал автобус, оттуда вышел экипаж. А что было дальше – только предположения. Понятно, что на космодроме есть определённый ритуал – космонавты фотографируются, красиво машут руками. После старший провожающий даёт им пинка под зад – это тоже традиция. И только после этого они садятся в корабль. В случае с Юлей и Климом элементы шоу, конечно, были, но по минимуму. В приоритете – безопасность космонавтов. Всё должно идти по техническому алгоритму.
– Интересно, что же было дальше? Ну, сел экипаж в кабину, люк задраили. Наверняка после этого началась проверка на герметичность?
– Конечно, несколько часов проверяются все отсеки. Ведь ракета огромная – порядка 40 метров высотой. А потом начинается отсчёт, запускается двигатель, и ракета стартует!..
– Николай Петрович, пока съёмочная группа была в космосе, чем Вы занимались на Земле?
– Мы посмотрели, как ракета улетела, телеметристы сказали, что всё в порядке – на орбиту она вышла. А на следующий день в автобус с чемоданом и в аэропорт – в Калугу. Наша миссия на этом была выполнена.
– Значит, приземление космонавтов произошло без Вас…
– Да, они приземлились в Жезказгане, где их встречала специальная команда. Поэтому здесь я подробностей не расскажу. Могу рассказать другое интересное.
Я с одним парнем общался, который постоянно ездил именно «ловить» космонавтов. Парень этот занимался начинкой кораблей в плане полезного груза. Перед стартом загружал в грузовой отсек продукты питания, апельсины в том числе. Но ведь из космоса тоже грузы доставляют. Допустим, какие-нибудь биологические объекты, выращенные на борту корабля во время пребывания на орбите. А учёные на площадке приземления уже стоят и ждут прибытия этих образцов. Причём, если это какие-нибудь инфузории, которые живут всего 3 часа, то люк надо открыть быстро, иначе программа полёта будет не выполнена, и всеобщие усилия пойдут насмарку.
Я познакомился однажды с одной женщиной, доктором биологических наук. Она мне рассказала, что специально приезжала к месту приземления, чтобы поскорей забрать биологические образцы и увезти в лабораторию. Возможно, они нужны были, чтобы дописать очередную диссертацию и создать для нас с вами какое-нибудь новое лекарство.
– А наша съёмочная группа летала в космос, чтобы вложить свою лепту в создание научно-просветительского проекта. Всё логично. Николай Петрович, Вы знакомы со столькими интересными людьми, влюблёнными в изучение космоса! Если не секрет, сколько Вы уже участвуете в процессе запусков?
– Наш завод начал делать наземную аппаратуру для испытания кораблей в 2006 году. Впервые на Байконур мы поехали в 2009-м, и с тех пор участвуем в запуске кораблей. А так я на заводе с 1984 года работаю. Вся моя биография связана с родным производством, на которое я попал по распределению. Через полгода на пенсию, но без завода я уже не вижу своей жизни. Хочется ещё поработать, чтобы не терять связи с темой, которая мне по-настоящему интересна, – с космосом!
Беседовала Евгения Симонова
Фото: Василий Батурин, из архива Николая Козлова
Ваш комментарий будет первым