У Миши не было шансов спастись. Оглушенный снарядом, он лежал на полу в огне, но из-за контузии никак не получалось бежать, не получалось даже встать на ноги, хоть их и четыре, ведь Миша – московская сторожевая. Огонь уже охватил и без того бело-рыжую шерсть…
Из разбитого ракетой горящего здания тяжелого, как медведь, Мишу волонтеры вытащили еле живого, думали, что уже не жилец. Но старенький фургончик, скорая собачья помощь, успел доехать до ветклиники. Зашили раны, залечили порванные уши, закапали больные глаза. Выхаживали день за днем. Потом – кинологический центр.
– Для психологической реабилитации, – объясняет мне Александра Гавриш, и.о. директора МУП “Животные в городе”, – ветеринары залечивают тело собаки, а кинологи – душу. Собаки – они же все понимают и чувствуют, война бьет по ним сильнее, чем по людям.
Сегодня Мишу уже забрали в человеческую семью. Как и более 500 собак, которых в этот нечеловечески трудный год военной спецоперации жители Донецка разобрали по домам. В воюющих городах тысячи домашних собак оказались на улице, но люди и звери удивительным образом сплотились перед общей бедой.
Ушли на фронт
– Знаешь, ведь снаряды тут падают и на людей, и на собак, не разбирая, – говорил мне у входа каменщик Коля Максюта, ведущий на поводке симпатичного бульдожку Тёму. – Да только виновны не собаки – люди. Нам, значит, это и решать, и себя спасать, и зверей неповинных.
Александра исполняет обязанности директора, потому что сам директор, Сергей Федоров, как и другие мужчины-сотрудники, в первые же дни спецоперации ушел добровольцем. Ушли и ловцы, и рабочие вольеров.
Теперь не хватает половины персонала. Женщины делают мужскую работу. А это трудно. Попробуйте побегать за больной, но здоровенной собакой по улицам, поймать, привезти… Да не одну, а две 2 тыс. собак принял этот центр за время военной операции – вылечили, выходили.
Когда Донбасс был украинским, бродячих собак тут просто отстреливали. Теперь действует закон о защите животных, даже в дни боев их пытаются спасти.
Найти “Животных в городе” легко: лай слышен издалека. Тут живет 250 собак в вольерах и свободный кот Беляш. Больше не вместить. У каждого здесь – своя история спасения. Вот эта, мохнатая и беспородная, пережила прямое попадание снаряда в дом. Хозяин ранен, истекает кровью, и медики уже подоспели, но собака рычит, не дает подойти – защищает его, несмотря на огонь. Тогда и позвонили “Животным в городе”. Ловец Илья Мазуров успокоил пса, отвез, и пока хозяина лечили в больнице, собакой его, тоже пострадавшей, занимались ветеринары.
Рассказывали про лабрадора Радика – хозяева погибли, и он от страха бросался на людей – успокоили, откормили, спасли. А вот эта собака испугалась обстрела и провалилась в шахту лифта. Павел Петров влез туда и вытащил испуганного, огрызающегося пса.
Павел, как и многие тут, на все руки мастер – и ловцом работает, и на вольерах. Город опустел: кто в беженцах, кто на фронте, где брать работников? Ведь обстрелы не стихают. Дочка Александры Альбина тоже все свободное время проводила в вольерах, но теперь уехала в Москву. “А вы за ней не поедете?” – спрашиваю Александру.
– Донецк – мой дом, я убегать не собираюсь. Тут же не может жизнь остановиться, кто-то же должен ее обеспечивать.
Мастера на все лапы
Работников не хватает, зато бесплатных помощников хоть отбавляй. Особенно в выходные: суббота и воскресенье – дни волонтеров.
Ирина Горбатенко приходит сюда пять лет. Дети ее уехали с беженцами, а она осталась. Четверых животных-потеряшек приютила дома, остальных распихивала по знакомым, потом завела паблик “ВКонтакте” – и теперь уже по всей стране пристраивает их в хорошие руки.
– Мы с соседями, с друзьями и под обстрелами, и под бомбежками берем такси и выезжаем спасать собачек. Люди звонят, просят.
– За свои деньги такси?
– Да разве ж под обстрелами о деньгах надо думать? Тут уже другие ценности. Таксисты, правда, часто боятся ехать, но кто-то ж должен! Деньги зарабатываю, да еще из дома продаю что могу, вчера вон, например, продала две вазочки хрустальные, купила собачкам куриные спинки, а малышам бульончик сварила, тут ведь их кормят стандартно, кашей да куриным фаршем. А еще двум собачкам, Ромео и Джульетте, одежду заказала пошить. Я-то могу вазочку продать, а собачка не может, ей где взять? А мне меньше поесть только полезно, чистка организма. Потом берем собачек на поводки и выгуливаем за территорией, чтобы они и город посмотрели, и побегали. Это почти как в детском доме: воспитанникам нужно человеческое тепло, общение, забота.
– А на работу сюда не хотите устроиться? Вы и другие волонтеры?
– Не хотим. Помощь должна быть не за деньги, а от души. А чем же заняться во время войны? Надо спасать. В 2014-15-х я донецким раненым помогала, покупала шприцы, бинты, перевязывала. Теперь Россия обеспечила госпитали, а мы должны спасать животных.
Только от жизни собачьей
Обстрелы рождают страх. На окраинах Донецка идут бои, собаки перебегают в более спокойные районы. Сбиваются в стаи, боятся людей. А люди боятся собак. Упорно рассказывают тут и там: мол, голодные псы на поле боя не брезгуют человечиной, грызут погибших и становятся людоедами.
– Ни разу такого факта не зафиксировано, – говорит Александра. – Агрессия у собак, как и у людей, спровоцированная. Кто-то палкой ткнул или кинул камень. Вы ж знаете, когда собака бывает кусачей. Испуганная, голодная, загнанная. Но это же мы, люди, ее выгнали и запугали. В 2014 году многие бежавшие на Украину просто оставляли своих собак на улице. А если она воспитана как охранник, будет ведь нападать на незнакомых людей, она этому обучена.
Это привычно даже в мирных городах. А когда в городе ежедневно взрываются десятки снарядов и ракет…
– Я вот с двумя детками в Ростов добиралась из Мариуполя, когда его украинцы обстреливали, муж на фронте. Сколько с собой унесешь вещей, еды для деток, а еще ж для собаки? Спаниелька Кузя наша с нами бежала, а как обстрел начался – грохот, рванулась куда-то, не найти, – рассказывала мне беженка Наташа Полевая. – А у соседей две колли были дома, так они их просто на улицу выпустили, говорят: как их через границу тащить, где взять ветпаспорта, прививки…
И таких собачек-брошенок тут тысячи.
Подранный песик жмется в угол клетки. Подрался с лисами, еле спасли, поясняют волонтеры. Рыжие расплодились вокруг городов, дерутся с бездомными собаками за территорию. Опасность – бешенство. Потому, когда ловят собачку – обязательный карантин 14 дней. А уж потом ищут новых хозяев.
Берут для охраны – в зоне боев это актуально. Берут для души. Рассказывают про женщину, которая потеряла всю семью и взяла собак, говорит: живые души, моих родных никто не спас, а я спасу хотя бы четвероногих.
Если новых хозяев найти псу не удалось, его возвращают туда, где поймали. “Там у него своя стая, – объясняет Александра, – знает уже и людей, которые помогут, и тех, кого надо бояться. Собаке, как и человеку, трудно быть беженцем – проще оставаться со своими родными”.
Работа ловцов опасна в любом городе, но тут – стократно. Звонит еще один сотрудник, Леонид Велесь: недавно он подорвался на мине-“лепестке”, потерял ногу. Говорит, как сможет ходить, обязательно вернется на эту работу.
Владимир Ладный (Донецк), «Российская газета»
Ваш комментарий будет первым